Американцы  были крайне против введения ограничений для немецкой промышленности, так как были пайщиками многих предприятий и заводов. Русские так же имели свои большие виды на Германию и не собирались потакать французам в их желании, обезопасить свои границы водами Рейна, которые, по словам Клемансо «должны стать тем барьером, за которым французская нация будет чувствовать себя спокойно».

Япония, не видя для себя особой выгоды в этом вопросе, полностью устранилась от игр европейцев. Аналогичную позицию заняла Италия и Греция, они были полностью сосредоточенны на новых территориальных приобретениях в Европе. Только Бельгия оказала Клемансо поддержку в германском вопросе, но этого голоса была крайне мало.

Не добившись понимания по этой проблеме, французский премьер перешел к вопросу о репарациях, где встретил ощутимую поддержку союзников. По докладу лорда Канлифа Германия была в состоянии выплатить репарации в сумме 38 миллиардов фунтов стерлингов, учитывая при этом в первую очередь золотой запас рейха, находившийся под контролем русских войск. Данная сумма очень впечатлила присутствующих, и было решено разделить репарации среди пяти стран пострадавших от германского нападения. Франция, как самая пострадавшая из союзников, требовала себе долю в 56 процентов, с чем категорическим не были согласны англичане, бельгийцы и русские, оценивающих ущерб своего боевого союзника максимум в 50 процентов.

Следующим особо пострадавшим была признана Бельгия, на долю которой приходилось 20 процентов общих репарационных выплат, остальное было поделено между Англией и Россией, оценив нанесенный им ущерб как 20 и 10 процентов, соответственно. Япония вновь поддержала англичан и русских в дележе репараций против позиции французов, получив от каждой из сторон заверение о поддержке японской стороны при дележе тихоокеанских немецких колоний. Встретив стойкое сопротивление, Клемансо предложил отправить вопрос на доработку экспертов и вновь занялся колониями, поскольку истекал срок подачи претензий на германское наследство.

К этому времени на заседание «Большого совета» вновь вернулся президент Вильсон, который, по его мнению, смог добиться главного в работе экспертов по проекту Лиги наций. Здесь он решительно отвергал создание армии Лиги, видя её главным рычагом воздействия экономику делая ставку на санкции, бойкот и т.п. Именно в этом американский президент видел прямую выгоду для своей страны, которая в начале 1919 года, благодаря своему могуществу могла одна противостоять всему миру.

«Европа ликвидируется и на её место должна прийти Лига наций, как полноправная наследница всего былого состояния», так писал он в письме жене упоенный достигнутым успехом по созданию своего любимого детища.

Возвращение Вильсона было ознаменовано конфронтацией с европейцами по поводу колоний. Согласившись на управление колониями посредством мандатов, англичане и французы объявили, что готовы считать такими только турецкие колонии в Азии; Палестину, Аравию, Сирию и Месопотамию. Все остальные земли, по мнению господ цивилизаторов, заселяли дикие племена, на которых принцип подмандатного управления не должен распространяться.

Вильсон холодно выслушал Ллойд Джорджа, а затем сказал, что подобный подход невозможен, поскольку он ведет к возвращению старой колониальной политики, которая и привели мир к столь глобальному конфликту. Если и делить зоны влияния то только через Лигу наций, с помощью которой будет выстроена упорядочная система сдерживания и баланса.

Заявление Вильсона буквально взорвали Клемансо, который, отбросив всякий лоск, нажал на самую неприятную для американца мозоль, тайные соглашения  военных лет. Премьера распирал справедливый гнев, почему Франция должна доказывать свои права на то, ради чего было пролито столько крови. Согласно тайным соглашениям, она имеет заранее оговоренное право владеть захваченной добычей. Клемансо был готов зачитать заявленные бумаги, но его остановил отчаянный жест Ллойд Джорджа.