… И затем на Гидеона налетела команда спецназа и с силой отбросила его. Он почувствовал, как горячая кровь и брызги органических тканей покрыли половину его лица, когда череда выстрелов оборвала бредни Чолкера. Внезапная, давящая тишина продолжалась только несколько мгновений. А потом где-то внутри дома, начала плакать маленькая девочка.

— Маточное кровотечение! Маточное кровотечение!

Гидеон резко перекатился на колени и его стошнило.

5

Оперативники спецназа, координаторы криминалистов и персонал неотложной медицинской помощи — все они накатили единой волной, и окружающее пространство мгновенно заполнилось людьми. Гидеон сидел на полу и рассеянными движениями пытался стереть с лица кровь. Он чувствовал себя разбитым и потерянным, но никто не обращал на него внимания. Все вокруг резко изменилось и из напряженного противостояния превратилось в контролируемое, упорядоченное действие: у каждого была своя идеально отрепетированная роль, для каждого нашлась работа. Двоих вопящих детей почти сразу унесли, медики опустились на колени рядом с тремя погибшими людьми, оперативники спецназа молниеносно обыскали дом, а полицейские тем временем начали закреплять ленту, ограждающую место преступления.

Гидеон поднялся, тут же пошатнувшись и едва не потеряв равновесие. Тяжело дыша, он прислонился к стене, стараясь прийти в себя. К нему почти сразу подошел один из медиков.

— Куда вас ранило? — спросил он.

— Это… не моя кровь.

И все же медик решил убедиться в его словах и осмотрел его, уделив особое внимание лицу Гидеона, забрызганному кровью Чолкера.

— Хорошо, — произнес он, соглашаясь с собственными мыслями, — но позвольте мне стереть кровь с вашего лица.

Гидеон попытался сфокусировать внимание на словах медика, однако все его существо переполняли чувства вины и отвращения касательно случившегося. Его сознание заполнила одна единственная мысль: «Снова. О, Господи, это произошло снова!»

События настоящего настолько ярко и кинематографично возродили события прошлого, что воспоминание о смерти отца буквально поглотило Гидеона. Он почувствовал себя парализованным, практически полностью утратив способность здраво мыслить. В его голове, как заезженная пластинка, повторялось одно и то же слово: снова.

— Нам необходимо очистить место преступления, — сказал полицейский, настойчиво подталкивая Гидеона с медиком к выходу. Пока они говорили, команда криминалистов расстелила брезент и начала раскладывать на нем свои спортивные сумки и извлекать необходимое оборудование.

Медик взял Гидеона под руку и мягко сказал:

— Идемте.

Гидеон позволил увести себя. Команда криминалистов уже развернула бурную деятельность: извлекла из сумок свои флажки, ленты, пробирки и палочки для сбора улик. Кругом раздавалось шуршание полиэтиленовых мешков, щелканье латексных перчаток, звук надеваемых на головы сеток для волос и бахил. Вокруг царила атмосфера кипящей деятельности: истерия и напряженность сменились выверенным четким профессионализмом. Драма жизни и смерти, развернувшаяся здесь несколько минут назад, теперь переродилась в четко выстроенную последовательность действий опытных криминалистов, которые стремились собрать картину воедино и учесть все доступные детали и улики.

Буквально из ниоткуда возник Фордис.

— Не уходите далеко, — сказал он строгим, тихим голосом, взяв Гидеона за локоть. — Мне необходимо опросить вас.

Услышав это, Гидеон рассеянно взглянул на агента, ощущая, что его разум постепенно проясняется.

— Вы же все видели. Что тут рассказывать?

Гидеон просто хотел убраться отсюда подальше, вернуться в Нью-Мексико и оставить весь этот театр ужасов позади.

Похоже, в планы Фордиса это не входило.