Я был абсолютно уверен, что уснуть больше не удастся, и тем не менее уснул, вернее, задремал, готовый в любой момент вскочить и броситься бежать. Мне чудились кошмарные вопли, а один раз я увидел, — хотя, скорее, это показалось — как среди деревьев промелькнуло что-то бесформенно-белое, вроде простыни. Потом я куда-то провалился, и мне приснился пляж в Брунсуике, тот самый, где Тедди видел чуть не потонувшего парнишку, который, ныряя, ударился обо что-то головой. Пляж был на озерце, образовавшемся на месте карьера, где когда-то добывали гравий, и мы с Крисом любили ездить туда купаться.

Мне снилось, как мы лениво плывем на спине под палящим июльским солнцем. Вокруг с визгом и хохотом плескалась ребятня. Мимо нас проплыла на надувном резиновом матрасе миссис Коут. Почему-то она была одета в свою неизменную и всесезонную школьную униформу: серый костюм — жакет с юбкой, толстый свитер, который она надевала вместо блузки под жакет, брошка в виде цветочка, приколотая на почти несуществующую грудь, и, разумеется, туфли на высоких каблуках, свисающих с матраса в воду. Ее иссиня-черные — как у моей мамы — волосы были, опять же как обычно, закручены на затылке в тугой узел, а очки поблескивали на солнце.

— Дети, ведите себя прилично, — противно-скрипучим голосом проговорила она, подплывая к нам, — а то я в два счета вышибу из вас дурь. Вы знаете, что попечительский совет школы разрешил мне применять телесные наказания? Вы, мистер Чамберс, пойдете сейчас к доске.

— Я хотел вернуть деньги, — сказал ей Крис, — но их взяла леди Саймонс! Слышите? Она их у меня взяла. К ней вы тоже примените телесные наказания, или как?

— К доске, мистер Чамберс, пожалуйте к доске.

Крис в отчаянии посмотрел на меня, как бы говоря: «Ну, что, прав я оказался? Я знал, что так все и будет», и принялся уныло грести к берегу. Обернувшись, он попытался что-то произнести, и вдруг его голова исчезла под водой.

— Горди, помоги! Спаси меня, Горди! — крикнул он, на мгновение вынырнув и тут же погружаясь снова.

Сквозь прозрачную воду я увидел, что Криса держат за щиколотки и тянут вниз двое голых мальчишек с совершенно пустыми, лишенными Зрачков глазами, словно у древнегреческих статуй. Один был Тедди, а второй — Верн. Опять голова Криса оказалась на секунду на поверхности, и он, протягивая мне руку, издал ужасный вопль не своим, а каким-то женским голосом. Вопль, нарастая, разнесся по пляжу, усеянному людьми, однако никто не обратил на него ни малейшего внимания, и даже бронзовая от загара атлетическая фигура спасателя, дежурившего на вышке, не пошевелилась. Те двое дернули Криса вниз, он захлебнулся криком, уходя все глубже в теперь уже почти черную воду, в его обращенном ко мне взгляде было отчаянье и безумная мольба, а руки все тянулись вверх, к солнечным лучам. Вместо того, чтобы нырнуть и попытаться его спасти, я, словно обезумев, поплыл к берегу, а может, и не к берегу, по крайней мере туда, где, казалось, было безопасно. Но прежде, чем я достиг мелкого места, вокруг моей икры сомкнулась чья-то холодная как лед ладонь и принялась тянуть меня на глубину. Крик ужаса готов был вырваться из груди, когда я понял, что это уже не сон: кто-то и в самом деле тянул меня за ногу.

Открыв глаза, я увидел Тедди: он будил меня, чтоб я его сменил на дежурстве.

— А где Крис? — пробормотал я, еще не до конца очнувшись ото сна. — Он жив?

— Дрыхнет твой Крис без задних ног, — проворчал Тедди. — Оба вы хороши: еле тебя добудился.

Остатки сна слетели с меня, и я уселся у костра, а Тедди залег досыпать.

Под утро меня сморило окончательно и бесповоротно, однако уже перед рассветом я заставил себя проснуться.