Саттон покачал головой.

— Нисколько, — сказал он. — Он имеет право на это имя, такое же право, как и я.

— Так вы не возражаете? — требовал подтверждения Уэллингтон. — Насчет всего этого, я имею в виду. В конце концов он был вашей собственностью.

— Нет, — ответил Саттон, — не возражаю. Но я хотел бы увидеть его снова. Я вызвал старый дом, но ответа не было. Я подумал, что он мог выйти.

Уэллингтон сунул руку во внутренний карман пиджака.

— Он оставил вам письмо, — сказал он, протягивая бумагу.

Саттон взял письмо. На лицевой стороне было написано его имя. Он перевернул письмо, но больше ничего не оказалось.

— Он также оставил на моем попечении старый сундук, — продолжал Уэллингтон. — Предупредил, что в нем хранится несколько старых семейных бумаг, которые для вас могут представлять интерес.

Саттон сидел молча, уставившись перед собой и ничего не видя.

…Тогда возле ворот росла яблоня, и маленький Аш Саттон каждый год ел яблоки, когда они были еще зелеными, и Бастер каждый раз нянчился с ним после этого, а затем надлежащим образом порол, дабы научить его уважать свой обмен веществ… А когда парнишка, живший недалеко, поколотил его по дороге домой из школы, именно Бастер отвел его на задний двор и научил драться головой и руками.

Саттон бессознательно сжал кулаки, вспоминая ту драку: красные ссадины на костяшках пальцев. Тот мальчишка-драчун целую неделю лечил синяк под глазом и стал потом его вернейшим другом.

— Насчет сундука, сэр, — сказал Уэллингтон. — Вам его доставить?

— Да, — ответил Саттон, — если можно.

— Он будет здесь завтра утром.

Андроид взял свою шляпу и поднялся.

— Я хочу вас поблагодарить за своего клиента. Он был убежден, что вы очень верно все рассудите.

— Я не рассудителен, — объяснил Саттон. — Просто справедлив. Он заботился о нас много лет и заслужил свободу.

— До свидания, сэр.

— До свидания. И большое вам спасибо.

Одна из русалок свистнула Саттону. Он сказал ей:

— Однако, моя прелесть, ты делаешь это слишком часто.

Русалка показала ему нос и нырнула в фонтан.

Дверь защелкнулась, Уэллингтон вышел.

Саттон медленно вскрыл конверт и развернул единственную страницу.

«Дорогой Аш, я сходил к мистеру Адамсу, узнал, что надежд на твое возвращение практически нет, но я не поверил ему, потому что уверен — ты вернешься. И именно поэтому я поступаю так. С тех пор, как ты покинул меня, я сам пустился в плавание, так как чувствую себя старым и бесполезным. В Галактике, где было столько работы, я ничего не сделал. Ты говорил мне, что был бы доволен, если бы я просто жил на старом месте и отдыхал. Я знаю, ты всегда был добр ко мне и не продал бы меня ни при каких обстоятельствах, поэтому я делаю то, что, как мне кажется, всегда хотел сделать ты. Я подаю заявку на участок на планете, где сумею что-либо сделать. Я приведу там все в порядок, построю дом, и, может быть, когда-нибудь ты заглянешь навестить меня.

Постскриптум. Если я тебе понадоблюсь, информацию о моем местонахождении ты получишь в переселенческом отделе».

Саттон бережно сложил листок и положил в карман.

Он сидел в кресле, ничего не делал, слушал журчание ручья, который лился на картине, висевшей над камином. Пели птицы, и какая-то рыба плескалась в тихом заливчике около излучины прямо за рамой картины.

«Завтра, — подумал он, — я увижу Адамса.