Шарлотте очень хотелось уйти от всего этого бреда — от злой ревности под маской вежливости, от пикника в саду, где не было воздуха, от глупых разговоров, скрывающих ненависть…

— Где похоронен Халлам Кэйли? — неожиданно спросила она.

От удивления глаза Аларика расширились.

— На том же кладбище, где лежат Фулберт и Фанни, недалеко отсюда. Если быть точнее, то за оградой этого кладбища, неосвященного участка для самоубийц.

— Я схожу и навещу его. Как вы думаете, кто-нибудь заметит, если я по дороге сорву несколько цветов?

— Сомневаюсь в этом. Вас это волнует?

— Совсем нет. — Шарлотта улыбнулась Полю, благодарная ему за то, что он не расспрашивал и не осуждал ее.

Шарлотта сорвала несколько ромашек, гвоздик и люпинов, уже начинающих осыпаться снизу, но еще довольно ярких, и пошла вдоль Парагон-уок по дороге, ведущей к церкви. Оказалось, что это не так далеко, как она думала. Жара становилась все более угнетающей, облака над головой набухли, мошкара буквально забила все вокруг.

На кладбище никого не было, и Шарлотта прошла по тропинке мимо покойницкой, мимо могил с резными ангелочками и витиеватыми надписями. Затем — под тисовыми деревьями — к небольшому участку, отведенному для тех, кто умер без благословения церкви. Могила Халлама была совсем свежей, земля еще носила следы лопат.

Несколько минут Шарлотта стояла, разглядывая могилу, затем положила на нее цветы. Она не догадалась принести для них какой-нибудь кувшин, а тут ничего подобного не нашлось. Может быть, служители на кладбище не подумали, что кто-то может принести цветы для самоубийцы?

Шарлотта смотрела вниз, на глину, уже высохшую и твердую, и думала о Парагон-уок, о всей его глупости, ненужной боли и одиночестве.

Все еще пребывая в раздумьях, она услышала звук шагов и подняла голову. Из тени тисовых деревьев вышла Джессамин Нэш. В руках у нее были лилии. Когда она узнала Шарлотту, то смутилась, лицо ее вытянулось и стало жестким, глаза потемнели.

— Зачем вы пришли сюда? — очень тихо сказала Джессамин, подходя ближе к Шарлотте. Она держала лилии цветами вверх, в ее руке сверкнули ножницы.

Не зная почему, Шарлотта испугалась, как будто бы через нее прошла молния. Джессамин стояла напротив нее, на другой стороне могилы.

Шарлотта посмотрела на цветы.

— Просто… просто положить их сюда.

Джессамин посмотрела на цветы, затем медленно подняла ногу и наступила на них, топча и перемалывая их всем своим весом, до тех пор пока не размазала цветы по твердым комьям глины. Потом подняла голову, посмотрела в лицо Шарлотты и положила свои лилии на то же самое место.

Где-то над ними раздалось далекое ворчание грома, и первые крупные капли зашлепали по ткани платьев.

Шарлотта хотела спросить Джессамин, зачем она сделала это. Все нужные слова уже выстроились в ее голове, но голос отказывался звучать.

— Вы даже не знали его, — сказала Джессамин сквозь зубы. — Как смели вы прийти сюда с цветами? Самозванка… Уходите.

Мысли вихрем закружились в голове у Шарлотты, бешеные и странные, словно вспышки яркого света. Она посмотрела на лилии на земле и вспомнила, как Эмили говорила, что Джессамин никогда ничего не отдавала, даже если ей это не было нужно. Если она прощалась с какими-то вещами, то приводила их в негодность, но никогда никому не отдавала. Эмили тогда говорила о платьях…

— Почему вы так расстроились из-за того, что я положила цветы на его могилу? — спросила Шарлотта так спокойно, как только смогла. — Он же мертв.

— Это не дает вам никаких прав, — лицо Джессамин побледнело, она, казалось, не замечала крупных капель дождя. — Вы не с Парагон-уок. Возвращайтесь в свое общество, каким бы оно ни было.