Итак, шаг в непознанное представляет собой акт, приводящий в действие процесс смерти, и сделать его безопасным позволяет только подчинение смерти. В этот момент своей подготовки воин должен быть готовым расстаться со своей прежней жизнью во имя процесса трансформации. Воин должен прийти к знаниям полностью подготовленным к смерти, и ученик будет готов сделать все, что необходимо для превращения в воина, только в том случае, если эта трансформация становится актом выживания.

К принципу подчинения смерти не следует относиться поверхностно, так как это совсем не то, что могут представить себе обычные люди. Подчинение смерти не только чрезвычайно важно для процесса трансформации, но и совершенно необходимо для достижения свободы. В конечном счете подчинение смерти является всего лишь естественным следствием умения жить на грани; поэтому его часто называют танцем на грани. Однако жизнь и танец на грани — не одно и то же. Жить на грани означает, что воин достиг в своей жизни той стадии, когда его стремительно выталкивает в непознанное либо благодаря собственным усилиям, либо в силу жизненных обстоятельств.

Оказавшись в непознанном, воин обнаруживает, что там его со всех сторон подстерегает целый ряд неведомых испытаний, требующих новых знаний, и любое небезупречное поведение означает физическое, умственное или эмоциональное уничтожение. С другой стороны, умение танцевать на грани означает приобретенную способность воина уравновешивать трезвостью страх перед гибелью; эта способность позволяет ему оседлать любую встретившуюся волну и скользить на ее гребне, так как неумение сделать это также означает уничтожение в той или иной форме. Иными словами, танец на грани представляет собой умение, которое воин приобретает в результате того, что относится к смерти как к своему лучшему советчику, — ведь воин прекрасно понимает, что поступать иначе означает отказаться признать существование стрелков Вселенной, чьи удары могут принести мгновенное уничтожение.

Таким образом, отношение к смерти как к лучшему советчику сводится к признанию того, что у человека нет иного выбора, кроме освоения танца смерти, позволяющего танцевать на грани.

Одним из глубочайших следствий принципа жизни на грани является то, что жизнь вечно нова, вечно обновляется. Вследствие этого воину, который живет на грани, жизнь никогда не кажется застывшей, повторяющейся или скучной — напротив, каждый миг его жизни наполнен благоговейным удивлением и захватывающими чудесами. Ученику не очень легко постичь это, так как большая часть учеников склонна считать слово «грань» чем-то вроде «внешнего края жизни», если читатель позволит мне использовать такое странное выражение. Я могу попытаться пояснить это только одним способом: путем аналогии, которая использовалась для этого с незапамятных времен. В ней жизнь сравнивается с огромным колесом — колесом жизни.

Кроме широкого обода, у колеса жизни есть множество спиц, отходящих от центральной ступицы. Большую часть человечества следует отнести к ободу этого колеса, тех, кто продвинулся несколько далее обычных людей, — к его спицам; одни из них ближе к ободу, а другие — к ступице. Те читатели, которые бывали в парках развлечений, знают, что центробежной силы на внешнем крае вращающегося колеса достаточно, чтобы вызвать у человека головокружение; обычно она настолько велика, что в буквальном смысле слова приковывает человека к одной точке. Иными словами, положение на ободе колеса жизни не только приводит в замешательство, но и удерживает человека на месте.

Однако следует понимать, что большая часть колес вращается под воздействием той круговой силы, которую сообщает им ступица, и поэтому то, что Толтеки называют гранью, достаточно буквально означает внутренний край ступицы колеса, то есть тот ее край, который находится ближе всего к ведущему валу; в рамках нашей аналогии он соответствует источнику проявленной жизни.