Его беспокоило постоянное упоминание о психической неустойчивости. «Человеческие существа, построенные с помощью этого набора, будут даже в лучшем случае обладать определенными тенденциями к предрассудкам и невротическим комплексам, характерным для средневекового человечества. В конце концов они все-таки не нормальные люди, приложите все усилия, чтобы не забывать об этом». Впрочем, для будущей Тины это не должно играть существенной роли, а все остальное его мало беспокоило.

Сэм кончил приспосабливать формы, придавая им нужные размеры, и прикрепил витализер к кровати. Затем очень медленно, непрерывно заглядывая в руководство, он начал копировать Сэма Вебера. В ближайшие два часа он узнал о своих физических достоинствах и недостатках больше, чем какое-либо человеческое существо с того дня, когда простодушный примат начал исследовать возможность перемещения по земле на одних нижних конечностях.

Как ни странно, он не испытывал ни трепета, ни возбуждения. Это напоминало постройку первого любительского радиоприемника. Игра для детей.

Когда Сэм кончил, большинство флаконов и банок были пусты. Из ящика торчали влажные формы, похожие на муляжи. Руководство валялось на полу.

Сэм Вебер стоял у кровати, глядя на Сэма Вебера, лежащего на кровати.

Оставалось вдохнуть в двойника жизнь. Сэм опасался ждать слишком долго: могли появиться какие-нибудь отклонения. Он не забыл черноволосой девочки. Отбросив отвратительное чувство нереальности, он убедился, что большой дезассамблятор под руками, и включил «Витализер Джиффи».

Человек на кровати кашлянул. Пошевелился. Сел.

— Уф! — произнес он. — Неплохо, если мне позволено сказать!

Затем он вскочил с кровати, схватил дезассамблятор, вырвал большие куски проводки из середины прибора, швырнул его на пол и растоптал.

— Я не хочу, чтобы над моей головой висел дамоклов меч, — сообщил он Сэму Веберу, стоявшему с открытым ртом. — Подумайте и о том, что я мог бы использовать его против вас.

Сэм кое-как добрался до кровати и уселся на нее. Волнение, обуявшее его на какое-то, время, прошло, и его охватило чувство тупого удивления. Он все еще находился под впечатлением беспомощности ребенка и манекена. У него даже не появлялось мысли о том, что его копия примет жизнь с таким энтузиазмом. Конечно, он должен был это предвидеть: сейчас он создал взрослого человека в момент полного расцвета его физических и духовных сил.

— Очень плохо, — хриплым голосом сказал Сэм. — Вы неуравновешенны. Вы не можете быть приняты в нормальное общество.

— Это я неуравновешен? — спросил двойник. — И кто это говорит! Человек, проводящий в бесплодных мечтаниях всю жизнь, стремящийся жениться на кричаще одетой, пцеславной коллекции биологических импульсов, которая приползла бы на коленях к любому мужчине, достаточно разумному, чтобы нажать нужные кнопки…

— Оставьте в покое само имя Тины, — возразил ему Сэм. Он чувствовал себя весьма неловко, произнося эту театральную фразу.

Его двойник посмотрел на него и усмехнулся.

— Ладно, пусть так. Но не ее тело! Вот что, Сэм, или Вебер, или как вы там хотите, чтобы я вас называл. Вы живите сами по себе, а я буду жить сам по себе. Я могу даже не быть юристом, если это доставит вам удовольствие. Но что касается Тины, то, поскольку больше не осталось ингредиентов, чтобы изготовить копию, — да и вообще это была гнилая эскапистская идея, — то во мне заложено достаточно ваших симпатий и антипатий, чтобы страстно ее желать. И я смогу ее получить, а вы не можете. У вас для этого не хватает смелости.

Сэм вскочил и сжал кулаки. Но тут же сообразил, что противник совершенно равен ему в физическом отношении, и обратил внимание на его уверенную улыбку. Физическая схватка не имела никакого смысла — в лучшем случае она могла кончиться вничью.