Изменить размер шрифта - +
Я покачала головой, давая понять, что ничего не слышу. Тогда Пит наклонился к самому моему уху.

— Зерно поступает вон оттуда, — проревел он. — Там его ссыпают с вагонеток, потом оно идет по конвейеру.

Я кивнула. Главным виновником грохота и лязга были именно конвейеры, но и подъемник, доставлявший вагонетки на девяносто футов вверх, тоже вносил свой вклад. Ленты конвейеров переправляли зерно из зернохранилища к гигантским воронкам, а оттуда оно уже сыпалось в грузовой трюм корабля. При этом поднимались жуткие тучи пыли. Большинство рабочих носили респираторы, но уши, по-моему, никто не затыкал.

— Пшеница? — прокричала я Марголису на ухо.

— Ячмень. Тридцать пять бушелей на тонну.

Он крикнул еще что-то Филлипсу, и мы вышли на балкончик, нависший над причалом. Я жадно вдохнула холодный апрельский воздух; уши наслаждались относительной тишиной.

У причала стоял старый грязный сухогруз, вылезший из воды гораздо выше ватерлинии. Я сразу это поняла: сверху — черная краска, ниже ватерлинии — заросший водорослями корпус. На палубе корабля работали грузчики в касках и пыльных комбинезонах. Они цепляли наконечники воронок тросами и подводили их к двенадцати, нет, четырнадцати люкам, через которые зерно поступало в грузовой трюм. Возле каждого люка лежал брезент. Филлипс объяснил, что это чехлы. У рулевой рубки были сложены многочисленные бухты канатов. У меня слегка закружилась голова. Я выросла в южном Чикаго, где все побережье озера занято сталелитейными заводами. В детстве я достаточно насмотрелась на грузовые корабли на Великих озерах, но все равно их вид вызывает у меня тошноту и озноб. Невидимый киль, погруженный в черную воду, — вот образ, отдающий жутью. По поверхности реки пробежала рябь. Нам в лицо полетела мелкая пыль — ячменная шелуха, окурки, какие-то целлофановые пакеты. Я закашлялась и отвернулась.

— Ваш двоюродный брат стоял на корме, — объяснял Филлипс, показывая пальцем. — Даже если перегнуться через перила, отсюда, с элеватора, его было бы не видно.

Я попробовала, но та часть причала и в самом деле была не видна — ее заслонял угол здания.

— А люди на корабле? — спросила я. — Да и на причале есть тоже?

Филлипс снисходительно улыбнулся:

— "О. Р. Дейли" — тот корабль, на который вы смотрите, сейчас находится под погрузкой. Когда судно начнет отходить от причала, грузчики уйдут. А команда корабля занята своим делом, им некогда смотреть на человека, стоящего на причале.

— И все-таки кто-то должен был его видеть, — упрямилась я. — Что скажете, мистер Марголис? Могу я поговорить с работниками элеватора?

Марголис пожал плечами:

— Вашего брата все любили, мисс Варшавски. Если бы кто-то что-нибудь видел, то уже давно бы рассказал... Но если вы считаете, что это может принести пользу делу, можете говорить с кем угодно, я не возражаю. У нас обеденный перерыв в две смены, первая начинается через двадцать пять минут.

Я окинула взглядом причал.

— Могли бы вы мне показать, где именно Бум-Бум упал в воду.

— Точно мы не знаем, — ответил Филлипс. В его голосе звучало нетерпение. — Впрочем, если хотите... Пит, может, проводите мисс Варшавски вниз?

Марголис оглянулся на элеватор, поколебался, но все же неохотно согласился.

— Это не тот корабль, который стоял здесь тогда? — спросила я.

— Разумеется, нет, — ответил Филлипс.

— А что это было за судно?

— Понятия не имею, — буркнул Филлипс, но Марголис сказал:

— "Берта Крупник".

— Да, кажется, так оно и есть, — кисло улыбнулся Филлипс — Я все забываю, что Пит работает на причале и в курсе всех дел.

Быстрый переход