|
Казанзаки почтительно взял листок и, звеня шпорами, побежал исполнять. - Так стало быть, можете служить? - спросил генерал. Эраст Петрович поморщился: - Лаврентий Аркадьевич, ведь я, кажется, д-долг исполнил, про турецкий фланговый маневр сообщил. А воевать с бедной Турцией, которая и без наших доблестных усилий благополучно развалилась бы, - увольте. - Не уволю, милостивым государь, не уволю! - засердился Мизинов. Если для вас патриотизм - пустой звук, то позволю себе напомнить, что вы, господин титулярный советник, не в отставке, а всего лишь в бессрочном отпуску, и, хоть числитесь по дипломатическому ведомству, служите по-прежнему у меня, в Третьем отделении! Варя слабо ахнула. Фандорин, которого она считала порядочным человеком, - полицейский агент? А еще Печорина из себя разыгрывает! Интересная бледность, томный взор, благородная седина. Вот и доверяй после этого людям. - Ваше в-высокопревосходительство, - тихо сказал Эраст Петрович, видно, и не подозревая, что безвозвратно погиб в Вариных глазах, - я служу не вам, а России. И в войне, которая для России бесполезна и даже губительна, участвовать не желаю. - А насчет войны не вам решать и не мне. Решает государь император, отрезал Мизинов. Повисла неловкая пауза. Когда шеф жандармов снова заговорил, голос его звучал уже совсем по-другому. - Эраст Петрович, голубчик, - проникновенно начал он. - Ведь сотни тысяч русских людей жизнью рискуют, страна под военной тяжестью в три погибели согнулась... У меня дурное предчувствие. Что-то уж больно все гладко идет. Боюсь, добром не кончится... Когда ответа не последовало, генерал устало потер глаза и признался: - Трудно мне, Фандорин, очень трудно. Кругом бестолковщина, бордель. Работников не хватает, особенно дельных. Я ведь не рутину на вас навесить хочу. Есть у меня задачка не из простых, в самый раз для вас. Тут Эраст Петрович вопросительно наклонил голову, и генерал вкрадчиво произнес: - Анвара-эфенди помните? Секретарь султана Абдул-Гамида. Ну, тот, что слегка промелькнул в деле "Азазеля"? Эраст Петрович едва заметно вздрогнул, но промолчал. Мизинов хмыкнул: - Ведь этот идиот Казанзаки вас за него принял, ей-богу. Имеем сведения, что сей интересный турок лично возглавляет секретную операцию против наших войск. Господин отчаянный, с авантюрной жилкой. Вполне может собственной персоной в нашем расположении объявиться, с него станется. Как, любопытно? - Я вас с-слушаю, Лаврентий Аркадьевич, - покосившись на Варю, сказал Фандорин. - Ну вот и отлично, - обрадовался Мизинов и крикнул. - Новгородцев! Папку! Тихо ступая, вошел немолодой майор с адъютантскими аксельбантами, протянул генералу красный коленкоровый бювар и тут же удалился. Варя увидела в проеме потную физиономию подполковника Казанзаки и скорчила ему презрительно-насмешливую гримасу - так тебе и надо, садист, помаринуйся за дверью. - Итак, вот то, чем мы располагаем об Анваре, - зашелестел страницами генерал. - Не угодно ли записать? - Я запомню, - ответил Эраст Петрович. - О раннем периоде данные крайне скудны. Родился примерно тридцать пять лет назад. По некоторым сведениям, в боснийском мусульманском городишке Хевраис. Родители неизвестны. Воспитывался где-то в Европе, в одном из знаменитых учебных заведений леди Эстер, которую вы, разумеется, помните по истории с "Азазелем". Второй раз Варя слышала это странное название, и второй раз Фандорин отреагировал странно - дернул подбородком так, словно ему вдруг стал тесен воротник. - На поверхность Анвар-эфенди выплыл лет десять назад, когда в Европе впервые заговорили о великом турецком реформаторе Мидхат-паше. Наш Анвар, тогда еще никакой не эфенди, служил у него секретарем. Вот послушайте-ка, каков послужной список Мидхата. - Мизинов вынул отдельный лист и откашлялся. - В ту пору он был генерал-губернатором Дунайского вилайета. |
