Ей надо как можно скорее уходить отсюда. Консульство в Анталье? Значит, надо ехать в Анталью, в консульство. Там свои, там не будет турок, и этот, с черным лицом, будет от нее далеко. Если у полиции будут к ней вопросы – она на них ответит. Там, в Анталье.

Выждав какое-то время, Полина встала с кровати и вышла из палаты. По коридору ходили люди. Никто из них не обращал внимания на Полину. Она вышла из больницы. Никто ее не остановил. Уже на улице, вне территории больницы, она обнаружила, что привлекает внимание к себе. Дело в одежде – на ней была белая ночная рубашка, которую даже при сильно развитом воображении невозможно было принять за платье. Не зная, что ей делать с этим, она продолжала идти вперед и постепенно осознавала всю сложность своего положения. У нее не было ни одежды, ни денег, а до Антальи далеко, и, как она туда попадет, она не представляла.

Из состояния оцепенения ее вывели звуки русской речи. Туристы входили в стоящий на набережной автобус. Полина вошла вместе с ними.

– Девушка, вы наша? – без улыбки спросил у нее по-русски парень в наутюженной белой рубашке.

Полина поняла, что сейчас он выставит ее из автобуса.

– Меня ограбили, – быстро сказала она.

– Вам надо в полицию, – ответил парень и указал Полине на дверь.

Он ее точно выставит.

Полина метнула взгляд по лицам туристов. На нее смотрели с интересом, но без сострадания.

– Полиция вон там, за тем зданием, – сказал парень. – Это муниципалитет, за ним улица Ататюрка, а на той стороне улицы – полиция.

Он надвигался на Полину, буквально выдавливая ее из автобуса.

– Вы хотите, чтобы я шла по улице в ночной рубашке? – нашлась Полина. – И чтобы турки на меня глазели?

– А давайте ее довезем! – сказала одна из туристок, проявляя женскую солидарность.

– Можно ведь довезти, если недалеко, – поддержали ее.

– Хорошо, – обреченно сказал парень.

Было заметно, что он не в восторге. Просто не хотел ссориться со своими подопечными.

– Мне не нужна полиция, – поспешно сказала Полина. – Мне нужно в Анталью.

– Мы туда не едем, – сообщил парень, на глазах мрачнея. – Мы довезем вас только до полиции.

Водитель автобуса, турок, до сих пор молча глазевший на Полину, вдруг достал из стопки старых газет одну, забарабанил пальцем по фотографии в той газете, что-то стал говорить по-турецки парню в белой рубашке. Полина с удивлением узнала на фотографии себя. Глаза у нее на снимке были закрыты, как будто она спала.

– Это вы? – растерянно спросил у нее парень. – Турок говорит: там написано, что вас нашли без сознания и что ваше имя неизвестно.

– Да, это я, – сказала Полина.

* * *

В представительстве российской туристической компании, куда автобус завез Полину, присутствовали только три сотрудницы, и в женском коллективе Полина почувствовала себя своей. Ее тут же переодели в нормальную одежду, напоили чаем с приторно-сладкой, истекающей медом пахлавой, поохали-посочувствовали, выслушав Полинин рассказ о ее злоключениях, и поддержали Полину в ее планах доехать до Антальи. Все равно надо делать документы, сказали ей. Либо в консульстве в Анталье, либо в консульстве в Стамбуле, но туда ехать намного дальше. Есть еще российское посольство в Анкаре, но это тоже далеко. Поэтому – Анталья.

От Фетхие до Антальи – триста километров. Семь часов на автобусе. Билет обойдется долларов в десять – пятнадцать. Женщины сбросились по десятке. Получилось тридцать долларов. Полина приняла деньги, краснея от неловкости и обещая все вернуть при первой же возможности.

Еще она попросила разрешения позвонить в Москву. Раз за разом набирала номера телефонов «Агентства всемирных путешествий» – и никто не поднял трубку.