Сидевший рядом Патрик ошеломленно взирал на дочь.

В динамиках щелкнуло, компакт-диск закружился, и в зал хлынула волна свифт-бита. Стефани запела по-французски, тщательно выговаривая слова.

Сцена вместе с дочерью задрожала вдруг, стала расплываться, и только тогда Тина поняла, что плачет. Мило был абсолютно прав. Номер получился прекрасный. Она бросила взгляд на Патрика, приникшего к экрану и бормочущего восхищенно что-то вроде «вау». Может, теперь убедится наконец, что с Мило за Стефани волноваться не стоит, что он способен позаботиться о ней не хуже некоторых. Накануне, позвонив Тине в библиотеку, Патрик снова не удержался от комментария в адрес ее мужа.

— Не нравится он мне.

— Что? — раздраженно бросила Тина. — Что ты сказал?

— Мило. — Она уже поняла, что у него начинается ланч, редко когда обходившийся без пяти мартини. — Я говорю о Мило Уивере. Не могу я ему доверять. Ни тебя, ни тем более дочь.

— Ты даже не пытался его понять, узнать получше.

— А что ты о нем знаешь? Кто он такой? Какой-то парень, с которым ты познакомилась в Италии. Откуда он?

— Ты и сам все знаешь не хуже меня. Его родители умерли. Мило из…

— Да-да, из Северной Каролины, — вставил Патрик. — Тогда объясни, откуда у него южный акцент?

— Он много путешествовал.

— Ну конечно. Путешественник. Воспитывался в приюте Святого Кристофера. Это он сам мне сказал. Между прочим, приют этот сгорел до основания в тысяча девятьсот восемьдесят девятом. Весьма удобно, тебе не кажется?

— Странно, что ты так много о нем знаешь, Пэт. Наводил справки? Разнюхивал?

— Я считаю позволительным наводить справки и, как ты выражаешься, разнюхивать, когда речь идет о благополучии моей дочери.

Тина попыталась выбросить разговор из головы, а мысли стучались и стучались. Между тем Стефани пела, и ее хрустально-чистый голосок разносился по залу. Тина не знала слов, не знала, о чем песня, но исполнение было роскошное.

— Послушай, Пэт, я могла бы припомнить, как ты бросил меня беременную, когда был мне нужен, но я больше не сержусь. Все закончилось, как закончилось, и… я счастлива. Мило очень хорошо со мной обращается и Стеф любит как свою дочь. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Голос взмыл ввысь, музыка словно закружилась вихрем посередине сцены.

Последние аккорды. Несколько па беззаботного танца… точь-в-точь как Франс Галль на том далеком конкурсе Евровидения — Мило нашел запись на YouTube. Какая шикарная, какая клевая, какая хипповая девчонка.

— Вау, — повторил Патрик.

Тина не удержалась — свистнула, вскочила, потрясая кулаком, заулюлюкала и едва сама не пустилась в пляс. Некоторые из родителей тоже поднялись и аплодировали, и, как ей показалось, отнюдь не из вежливости. От восторга пошла кругом голова. Да, Мило бы это наверняка понравилось.

7

Последние полтора года получились для Компании просто паршивыми. Никто не мог сказать, с чего именно началась черная полоса неудач, а это означало, что ответственность перекладывали с одной головы на другую в зависимости от общественного настроения, виноватых находили на разных ступенях иерархической лестницы, и если кампания разоблачений затихала, то ровно настолько, чтобы поломать ту или иную карьеру. А потом репортеры снова становились свидетелями ранних отставок и неуклюжих увольнений.