Людмила Матвеева. Тусовки 6 «Б»
1. Горькие слезы
Первым уроком в тот день была литература, но литераторша опаздывала. Все собрались, а ее нет. – Вчера давала частные уроки, сегодня проспала, – предположила Лидка Князева. – Проспала, хотя она ставит будильник в кастрюлю около кровати, чтобы он громче звонил. Все засмеялись. – Откуда ты, Оля, знаешь про кастрюлю? – спросила Агата. Оля так часто врет, что не понять, где правда, а где фантазия. Но Агата не сердится на Олю за ее выдумки: Агата и сама умеет соврать. Правда, не так часто, как Оля. И не так интересно. – Очень просто. – Оля смотрела честными голубыми глазами. – Курица живет в соседнем со мной доме. Из моих окон видны ее окна, а шторы задергивать она забывает – у нее в голове стихи и поэмы. И я сама видела кастрюлю у кровати, а в кастрюле будильник. Он звонил так громко, что я сама слышала этот кошмар через открытую форточку. От вопля будильника я и проснулась. А Курица не проснулась. Все смеялись громко, а некоторые нарочно прибавляли громкость – ведь Курицы не было. – Оля, может, ты и врешь, но хорошо сочинила про кастрюлю, – сказал самый умный в классе – Гриша. Литераторша все не приходила, видно, кастрюля не помогла. Шестой класс пользовался моментом – бесился. Они это называли колбаситься, а также – зажигать, отрываться. – Колбасимся! – крикнул Леха и вспрыгнул на парту. И все с готовностью откликнулись на его призыв. Кто то стал скакать по партам. Кто то захотел подраться. Кому то в знак особого внимания досталось хрестоматией по макушке. А кое каким из девочек пришлось носиться по всему классу, спасаясь от очередного влюбленного. Они визжали и возмущались, но при этом всем было понятно, что гнев ненастоящий, девчонки умеют прекрасно притворяться. Они все до одной знают неписаный закон личных отношений: гораздо хуже, если тебя не пинают, не тычут острым локтем под ребра, не обзывают Крысой или Жабой. В классе было очень шумно, но девчонки ухитрялись перекидываться фразами, не напрягая голоса, им все было слышно. – У Ленки ашницы новая футболка с голубком и голубкой, – говорила Лидка Князева. – Ленка, даже когда холодно, ходит в расстегнутой куртке, чтобы весь бульвар ахнул от ее футболочки. – Китайская майка, ничего особенного, – хмыкнула Василиса прекрасная, соскочив с подоконника на пол. – Ленка всегда выпендривается. – Надя Сфинкс презрительно скривила рот. – А у меня зато новый диск группы «Пельмень», – похвасталась Агата. Она немного приврала, диск не был куплен, мама с утра отказала в деньгах: «Мои инвестиции в твои, Агата, фантазии слишком велики», – сказала мама и ушла на работу в свою редакцию. Трудные слова легко поняла Агата: диск сегодня не купить. Она отложила борьбу за права человека до вечера. Варвара вздохнула: – Моя мама обещала купить мне туфельки, каблучок граненый, а верх, как вышитый. Но купила она туфельки себе – у нее новый поклонник. Старый, лет сорок, а она перед ним выпендривается на граненых каблучках. И ведь не ее стиль, а мой. Присвоила и не постеснялась. Так и сказала: «Варвара, у меня новый поклонник, достойный и холостой. Ты, Варвара, помогай мне хорошо выглядеть: нужны твои советы – модная одежда, стильная прическа, современная косметика». – И ты, конечно, уши развесила и давай пахать на маму. Как же, новый поклонник! – Во во! Они вечно, – Оля слетела с подоконника на пол, – немолодые женщины, тридцать с хвостиком, а глупости на уме. И покупают все себе! А нам – ничего! Моя мама прячет от меня свою французскую косметику. И додумалась – прячет на антресоль! А сережки сует в энциклопедию, чтобы я их не надевала. |
