— Я просто видел, как убили женщину, Эрейни, и хочу понять, за что. По крайней мере, я мог бы…

— Совершенно верно, — перебила меня она, снова наклонившись через стол. — Сначала ты устроил этой Кирнс трепку, а она взяла и застрелилась. И что, по-твоему, можно сказать про твои методы работы, милый? Лично мне это говорит о том, что тебе необходимо слушать других людей — хотя бы иногда. Нельзя бросать наблюдение, потому что тебе стало скучно. И ты не должен звонить в дверь человека и требовать, чтобы тот выдал тебе признание.

Я почувствовал, что у меня горят уши, и кивнул.

— Ладно.

Она снова принялась стучать костяшками пальцев по столу.

— Что «ладно»?

— Хорошо, возможно, я уйду. Уволюсь. Прерву свое стажерство. Или как еще ты это назовешь.

Она отмахнулась от моих слов.

— После стольких месяцев?

Я встал.

Эрейни несколько секунд смотрела на меня, потом снова повернулась к окну, как будто происходящее не имело для нее никакого значения.

— Как пожелаешь, милый.

Я зашагал к двери, но, когда уже подошел к ней, Эрейни крикнула мне вслед:

— Подумай хорошенько, милый. Будем считать, что ты взял отпуск. Свяжись со мной на следующей неделе.

Я взглянул на Маноли, который что-то рассказывал Джему по-гречески. Судя по тону и жестам, это была сказка.

— Я уже все сказал, Эрейни.

— На следующей неделе, — повторила она.

Я не стал спорить. Прежде чем я успел уйти, Джем обернулся и спросил меня, какой праздник мы устроим, когда мое обучение закончится. Его интересовало, какой будет торт.

Я ответил, что подумаю.

Глава 04

Когда я вернулся в дом номер девяносто по Куин-Энн, хозяин квартиры Гэри Хейлс поливал тротуар. У меня сложилось впечатление, что у него это неплохо получалось. Парочка плиток, которые начали вылезать из своих гнезд на прошлой неделе, торчали значительно заметнее. Видимо, у Гэри талант выращивать камни.

— Привет, — поздоровался я с ним.

Он посмотрел на меня с таким видом, словно пытался вспомнить, кто я такой.

Гэри невероятно бледный и какой-то текучий, кожа у него застиранного голубого цвета и унылое лицо. Когда я видел его со шлангом в руках, мне становилось не по себе, потому что определить, где заканчивалась струя воды и начинался Гэри, было довольно трудно.

— Угу, — пробормотал он. — Твоя подружка пришла.

— И ты ее впустил? — вздохнув, спросил я.

По его губам скользнула легкая рябь; видимо, он улыбнулся. Гэри имеет слабость к женщинам, у которых хорошо подвешен язык.

— Ну, ты мерзавец, — возмутился я. — И что она пообещала тебе на этот раз?

Снова едва заметная рябь в районе губ.

— Думаю, тебе пора сделать ей ключ.

Я зашагал к правой части дома по орехам пекан, мескитовым стручкам и красным лепесткам бугенвиллей, которыми был усыпан двор — техасский вариант осенних красок.

Дом номер девяносто по Куин-Энн представлял собой разваливающееся двухэтажное строение, за которым вообще никто не ухаживал. У него был вполне достойный фасад, замысловатая деревянная резьба вокруг окон, громадная бугенвиллея окутывала тенью переднее крыльцо, где можно с удобствами устроиться вечерком с бокалом «Маргариты». Но белая краска давным-давно уже стала облезать, и зеленая черепичная крыша провисла посередине. В какой-то момент в пятидесятых дом принялся елозить на своем фундаменте, и теперь вся правая часть слегка клонилась вправо. Моя мать сказала, что у него вид как у паралитика. Мне же больше нравится думать, что он так расслабляется.