Брент продолжал тихо играть, глядя в сторону холмов, лишь изредка опуская глаза, когда требовалось взять более сложный аккорд. Его лицо и руки напомнили мне рыбака, работающего со спиннингом и катушкой.

— Сначала Миранда была мне благодарна, — сказал он. — Говорила, что ничего не добилась бы без меня и в долгу передо мной. Она смотрела на меня своими блестящими глазами… — Брент печально улыбнулся и внезапно стал похож на своего отца, только постройнее и не такой седой и побитый жизнью. — Похоже, ты теперь наше спасение, Наварр?

— Но тебе мысль о том, что Мило наймет частного детектива, совсем не нравилась?

— Ничего личного, — ответил Брент. — У меня сложилось впечатление, что Лес нас бросил, а Мило пытается доказать, что все под контролем. Нет, я ценю… — Он смолк, не зная, как продолжать. — Миранда говорила о тебе вчера. Теперь она чувствует себя спокойнее — сказала, что ты хороший человек. Я это ценю.

Он говорил искренне, но в его голосе оставались какие-то непонятные мне сомнения.

— Тебя что-то тревожит в сделке с «Сенчури рекордс»? — заметил я.

Он неуверенно покачал головой.

— Лес не пытался вам звонить?

Брент нахмурился.

— Зачем?

— У меня возникла одна мысль. Тебе не приходило в голову, что он мог как-то связаться с Мирандой?

— Неужели ты сомневаешься, что Лес уехал навсегда?

— Эллисон очень на это рассчитывает?

Брент сыграл еще несколько аккордов, и его взгляд вновь унесся к далеким холмам.

— Между нами ничего не должно было произойти.

— Это не мое дело.

Брент печально покачал головой.

Без всякой на то причины он снова решил спеть. Мелодия была невероятно красивой, одной из самых медленных: «Тустеп вдовца».

Брент исполнял ее в сто раз печальнее. Я почти ощущал тяжесть квартиры-сарая на его плечах, представлял себе молодую беременную женщину, умирающую от болезни, названия которой я не мог вспомнить.

Я налил себе еще один полный стаканчик виски. Спиртное образовало теплый тяжелый покров вокруг моих легких.

Когда Брент закончил песню, мы очень долго молчали. Солнце замечательно меня согревало. Кружащие в небе грифы, лошадь, перебирающая ногами в поле, быстрые движения цыплят становились все более завораживающими по мере того, как я налегал на виски. Мне вдруг показалось, что я мог бы просидеть на складном стуле всю жизнь.

— Ты получаешь деньги за свои песни? — спросил я. — Эллисон мне кое-что сказала…

Брент кивнул.

— Четверть.

— Только четверть?

— Половина идет издателю.

— А еще одна четверть?

— Ее получает Миранда, как соавтор.

— Она пишет песни вместе с тобой?

— Нет. Но так принято, — сказал Брент. — Артист, который записывает песню, получает деньги за музыку и слова, даже если не сочинял их. Это его гонорар за то, что он выбрал твой материал.

— Несмотря на то, что она твоя сестра?

— Лес сказал, что таковы правила.

Я продолжал наблюдать за грифами.

— Однако Миранда могла бы сделать исключение.

Он пожал плечами. Я не понимал, имеет ли это для него какое-то значение и обсуждала ли Эллисон с ним вопрос денег.

— Лес когда-нибудь оставался на ранчо? — спросил я.

Брент неохотно кивнул.

— Однажды. После концерта я следовал за ним по дороге, и он выехал на обочину, не справившись с управлением — слишком много выпивки и таблеток.