Часы были потеряны, когда она пробиралась под днищем лимузина, поэтому не было никакого иного способа измерения времени, кроме нараставшей боли во всех мышцах и сухости в горле. Наконец Кристалис по чистой случайности набрела на тропинку, узкую и неровную. Значит, человеческое жилье где-то поблизости. Кристалис оставалось лишь пойти по ней, и где-нибудь, когда-нибудь она найдет помощь… Она зашагала по тропинке, слишком поглощенная обдумыванием трудностей своего текущего положения, чтобы отвлекаться на причины, побудившие Каликста завезти их сюда, ломать голову относительно цели этих странно одетых людей со свечами на головах или задумываться о таинственных спасителях, если, конечно, люди, атаковавшие похитителей из засады, действительно намеревались спасти их.

Она шла сквозь тьму.

То был нелегкий путь. Под ногами то и дело попадались палки, камни и прочие острые предметы; Кристалис также ежеминутно проводила ревизию перечня своих несчастий, чтобы точно знать, какой счет выставить Тахиону, если она когда-нибудь вернется обратно в Порт-о Пренс.

Не «если». Когда. Когда. Когда…

Она повторяла про себя это слово, как короткий и отрывистый походный марш, и вдруг поняла, что кто-то приближается к ней по тропе. В неверном свете трудно было судить с уверенностью, но силуэт походил на мужской. Высокий и худой мужчина нес не то лопату, не то еще что-то на плече. Он направлялся прямо к ней.

Кристалис остановилась, прислонилась к дереву и вздохнула с облегчением. На мгновение у нее промелькнуло опасение, как бы он не оказался членом странной шайки Каликста, но, насколько женщина могла разглядеть, он был в обычной крестьянской одежде и нес какую-то сельскохозяйственную утварь. Скорее всего, это кто-нибудь из местных, припозднившийся с работой. Внезапно Кристалис стало страшно – вдруг необычная внешность отпугнет его, прежде чем просьба о помощи будет озвучена, но… незнакомец уже должен был увидеть ее и тем не менее он продолжал уверенно приближаться.

– Bonjour. – Этим словом Кристалис практически исчерпала все свои познания во французском.

Однако мужчина словно бы и не слышал ее. Он как ни в чем не бывало миновал дерево, к которому прижималась беглянка.

– Эй! Вы что, глухой?

Она протянула руку и дернула его за рукав, и при ее прикосновении крестьянин остановился, обернулся и уперся в нее взглядом.

У Кристалис было такое чувство, будто стеклянный осколок впился ей в сердце. По коже у нее побежали мурашки, дыхание перехватило.

Женщина не могла отвести взгляда от его глаз.

Они были широко раскрыты, но – не видели. Лицо незнакомца походило на маску смерти, как, впрочем, и ее собственное. Надбровные дуги, глазницы, скулы, челюсть и подбородок вырисовывались в мельчайших подробностях, как будто между костями и обтягивающей их темной кожей не было плоти. Она могла пересчитать все ребра под лохмотьями его рубахи с такой же легкостью, как кто-то другой мог пересчитать ее собственные ребра. Кристалис смотрела на него, и у нее снова перехватило дыхание, потому что женщине вдруг стало ясно, что незнакомец не дышит. Она непременно завизжала бы, бросилась бежать или сделала еще что-нибудь, но вдруг его впалая грудь едва уловимо поднялась. Прошло секунд двадцать, прежде чем мужчина сделал следующий вдох.

Внезапно Кристалис сообразила, что все еще держит его за рукав, и разжала пальцы. Он секунду или две продолжал смотреть в ее сторону, потом развернулся и зашагал в прежнем направлении.

Прозрачная женщина ошеломленно смотрела ему вслед, дрожа, несмотря на то что ночь была теплой. Она только что видела, разговаривала и прикасалась к зомби. Кристалис жила в Джокертауне, сама принадлежала к джокерам и полагала, что навидалась всякого и привыкла ко всему. Увы, это оказалось заблуждением.