– К стати о Чаре, – неожиданно нарушил молчание Кайданов. – Чья это была разработка?

– А что? – судя по всему, облик Кайданова ничего Наблюдателю не говорил. А зря.

– Имена, – холодно предложил Герман, и от его голоса стало холоднее, чем от двух работающих на полную мощность кондиционеров.

– Зачем вам, если она все равно…

– Я спросил.

– Представиться не хотите? – Наблюдатель уже справился со своей секундной слабостью, ну, а Конфуций ("Конфуций", – окончательно решила Лиса) был все-таки один из шести Первых. Бывших первых, но тем не менее.

– Уриель.

– Устроишь резню в Москве? – Поднял бровь Наблюдатель, пытаясь казаться ироничным и, разумеется, хладнокровным.

– Устрою. – Кайданов не угрожал, он просто сообщал о своих намерениях.

– А я помогу, – неожиданно поддержала его Рэйчел.

– И я, – без улыбки добавила Лиса.

– Ты не должен был этого допустить, – жестко сказал Виктор. – Использовать дочь Ольги… Я тоже помогу. Впрочем, если тебе и твоим дружкам по Политбюро жалко восемь миллионов москвичей, вы повесите виновных сами.

– На Красной площади, – месть бывает сладкой, неожиданно поняла Лиса. – Перед Мавзолеем.

Сейчас перед ее глазами стояло черное чрево метротунеля, в котором ей довелось умереть… Могло довестись.

– Вы все тут с ума посходили? – Спокойно поинтересовался Наблюдатель.

– Думай, что хочешь, – покачал головой Виктор. – Но правила игры уже три дня, как поменялись.

– Объяснись! – Потребовал Монгол.

– Все очень просто. – Виктор допил коньяк и кивнул Георгу, прося повторить. – Я один сейчас сильнее всех нас шестерых, какими мы были тогда. И он, – кивок на Кайданова. – И она, – жест в сторону Дженевры.

– А Алиса Дмитриевна?

– А Дебора может такое, что не дай вам бог узнать.

– Кому это нам? – Наблюдатель сотворил сигаретку и сразу же затянулся. Выглядел он спокойным, но, похоже, только выглядел.

– Людям, – Виктор тоже закурил, но не сигарету, а трубку, которая возникла вдруг в его руке.

– Я такой же маг, как и ты, – возразил Наблюдатель.

– Но ты играешь за людей.

– У тебя, между прочим, тоже была семья… или есть.

– Есть.

– И ты…?

– Видишь ли, Кеша, какое дело, – Виктор благодарно кивнул Георгу, взял в руку бокал и с демонстративным удовольствием втянул носом воздух, наполненный ароматом коньяка. – Я тебе уже сказал, только ты не понял. Или не захотел понять… Правила изменились. Теперь все будет по другому.

– Как? – а это уже снова был Монгол.

"Проснулся, мать твою!"

– А как в древнегреческих мифах.

– Ты, что себя богом объявишь? – удивился Наблюдатель.

– Не я, – усмехнулся Виктор. – А ты. Объяснишь советскому народу, что Маркс и Ленин ошибались, бог есть, и он не один, и злить их, я имею в виду богов, не стоит, хотя и райкомы в церкви переделывать пока не требуется.

– Сука!

– Ну-ну…

– Ты понимаешь, что это вызовет кризис такой силы, что психиатрических больниц на всех не хватит? – Монгол даже из-за стола встал.

– Между прочим, – А вот Лиса вставать и не подумала, как сидела в "вольной позе", так и продолжала сидеть.