Если мне не изменяет память, она называется «Жизнь Ласарильо из Тормеса» или как-то в этом роде .
— Отличная книга, как по мне! — не смог сдержаться капитан. Я удивленно уставилась на него.
— Неужели вы ее читали? Кара за это, сеньор, — отлучение от церкви.
— А что случилось с вашим отцом потом? — спросил он, уклонившись от ответа.
— Он подхватил лихорадку и умер. Наша жизнь была разрушена. Наше имущество забрали, отобрали даже дом, кузницу закрыли, а оружие распродали по хорошей цене. Матушка просила помощи у должников и друзей, а также у своих родственников в Сеговии, но никто не хотел приютить семью, которую пометила инквизиция. Вы знаете, как это бывает.
— Наслышан, — отозвался он, сменив позу. — А что случилось с вашей матушкой?
— Точно мы этого так и не узнали, сеньор, — я столько времени не разговаривала, что у меня уже начало болеть горло, не только от избытка слов, но и из-за того, какую тоску навевали на меня воспоминания. — После смерти отца она изменилась. Мы поселились в убогой квартире, которую арендовали у гильдии оружейников Толедо, неподалеку от площади Сокодовер. С нами никто не разговаривал, даже не здоровались на улице, а медяки в кошельке кончались. Мне кажется, что она просто не выдержала, повредилась рассудком от горя и вины, и потому бросилась в реку. Мы погрязли в долгах, потому что тетушка Доротея приносила нам каждый день еду, хотя и брала ее в кредит.
Капитан всё в большем беспокойстве ерзал в кресле, перекладывая тонкую глиняную трубку из одной руки в другую, словно она его обжигала. Если ему не нравится это слышать, то тогда зачем спрашивает? Хватит уже копаться в моей жизни.
— И вот в этих печальных обстоятельствах, — сказал он, — появился дядя и спас вас.
— Не совсем так.
— Вы сказали, что вашу матушку звали Херонима Паскуаль?
— Именно так.
— И что у нее есть брат на острове Маргарита?
— Мой дядя Эрнандо, именно так.
— Эрнандо Паскуаль из Сеговии! — весело воскликнул он.
Мое сердце ухнуло в груди. Он знаком с дядей? Отвезет меня к нему?
— Уже многие годы я веду торговлю с Паскуалем и его компаньоном Педро Родригесом. Оба они — милейшие люди! Они владеют мастерской по производству латунных изделий на острове Маргарита и продают превосходную продукцию.
Тут на пляже появился негритенок Хуанито, отправленный в мое жилище за документами, и возбужденно подбежал к капитану, держа в руке жестяной футляр.
— Надеюсь, что вы меня не обманули, — пробормотал капитан, поднимаясь и направляясь к Хуанито, который даже не запыхался.
— Вы это хотели, капитан? — отрывисто спросил он.
— Да. Благодарю. Возвращайся к работе.
Вернувшись на свое место, сеньор Эстебан открыл футляр и развернул документы. Наша длительная беседа удивила моряков, которые время от времени бросали на нас взгляды. Я заметила, что они стали расспрашивать Хуанито, как только он отошел от нас.
— Что ж... — произнес сеньор Эстебан, просматривая бумаги. Выражение его лица изменилось.
Он снова вытащил из кармана очки и поспешно их напялил, скривив рот, что мне совсем не понравилось. Он нашел мой брачный контракт? А коли так, может, ему это не понравилось, раз он был знаком с моим дядей и увидел имя сына его партнера рядом с моим в этом церковном документе.
— Так вы замужем за Доминго Родригесом! — воскликнул он.
— Заочно, сеньор, — кивнула я. — Мы заключили брак летом, перед путешествием, через несколько недель после смерти моей матушки. Такое условие поставил дядя, чтобы принять нас в своей семье на острове Маргарита.
Но капитан меня не слушал. Он разразился таким потоком брани, какой я не слышала даже из уст матросов на каравелле, хотя они были людьми весьма грубыми. |