— Да, это не совсем справедливо.

— Тогда можно я зажгу свечу? — У Марии появилась надежда.

— Нет.

— Почему вы приходите, если на самом деле меня не видите? — разочарованно выдохнула Мария. — Какой в этом смысл?

— Кто вам сказал, что я вас не вижу?

— Но я же вас не вижу!

— Вам это нужно? — засмеялся Гарри. — Мне уйти, если вы меня не видите?

— Нет, — сдержанно ответила Мария, — но мне хочется знать, кто у меня в гостях.

— А, понимаю. Это потому, что вы хотите быть уверены, что не тратите время впустую на разговоры с грубым, обычным парнем, у которого огромные уши и недостает зубов?

— Потому что, мне кажется, я заслуживаю такой маленькой любезности. — Мария изо всех сил старалась не рассмеяться опять. И не важно, какого размера у вас уши.

— Ну что ж, я открою вам секрет. У меня большие уши, несколько недостающих зубов, редкие волосы. Хромая нога. Рябое лицо…

— Стоп. — Мария уже не могла сдерживать смех. — Вы делаете из себя посмешище.

— Разве? А это имеет значение?

Этот вопрос подействовал на Марию отрезвляюще. Она пристально всматривалась в темноту, вспоминая вопрос Джоан: не потеряет ли она интерес к этому человеку, если окажется, что он безобразен?

— Нет, — произнесла она, наконец. Еще никто из тех, с кем она познакомилась в Лондоне, не высмеивал себя только ради ее увеселения. Как бы он там ни выглядел, он развеселил ее.

Оставаясь в тени, Гарри встал. Похоже, он выбрал самую темную часть комнаты, не оставив ей возможности хотя бы мимолетно увидеть его черты. Мария поклялась с этого момента спать каждую ночь только при горящих лампах.

— Закройте глаза, — попросил Гарри.

— Зачем? Я и так ничего не вижу. — Вы доверяете мне?

— Да. — Мария закрыла глаза, и долгое время стояла тишина. Интересно, что он делает? — Гарри? — неуверенно прошептала она. Неужели он ушел?

— Я здесь, — услышала она в ответ и почувствовала, как прогнулся матрац. Он сидел на кровати на расстоянии вытянутой руки. У Марии участилось дыхание, а кожу от ощущения его близости, словно иголочки покалывали. Рядом сидит мужчина, а на ней только ночная рубашка из тонкого батиста. Она чувствовала себя беззащитной и уязвимой; все это было ужасно непристойно, гораздо более непристойно, чем вообще приглашать его в свою комнату…

— Когда вы не видите глазами, вы должны доверять другим своим чувствам. — Гарри кончиками пальцев осторожно взял за запястье ее руку и поднес к своему лицу.

У Марии задрожали ресницы, но она не открыла глаза. Осторожно и неуверенно она позволила своим пальцам пройтись по его лицу. У него оказалась теплая кожа, особенно если учесть, как холодно и дождливо было на улице. Она коснулась скул, переносицы, верхней губы. На подбородке уже появилась щетина, Мария почувствовала шершавость, и это ощущение было ей незнакомо. Она не прикасалась к мужскому лицу с тех пор, как была ребенком, но и тогда это было лицо отца, а не таинственного незнакомца, который проскользнул в ее спальню под покровом ночи.

Он терпеливо сидел, пока ее рука исследовала его лицо, не двигаясь и не разговаривая. Мария немного осмелела и коснулась лба, пробежав пальцами по бровям, и даже осторожно дотронулась до коротких пушистых ресниц. Постепенно в ее сознании сложился образ, все еще неотчетливый, но более определенный, чем прежде. На виске у него оказался ровный и прямой шрам, и Мария заинтересовалась, где он мог получить его. У него были прямой нос и квадратный подбородок, волевое лицо.