Неожиданная мысль запустила цепную реакцию. Как только память выдала чуть забытые ощущения его крови на моем языке, желудок начал громко возмущаться, что его давно не баловали и мои не в меру выросшие клыки снова начали царапать подбородок. Так, надо успокоиться и отдохнуть. Мне стало ясно, что конкретно в моем случае вечер мудренее утра. Через полчаса метаний в кровати, я провалилась в тяжелый, тревожный сон.

Проснулась, когда часы показывали девять вечера, и снова почувствовала зверский голод. Передо мной встала насущная проблема — где раздобыть питание для моего, теперь уже без всяких сомнений, вампирского тельца. Голод мешал думать и рвал желудок на части, и в этот момент мне на ум пришла только одна мысль, которую я с невиданным ранее энтузиазмом решила претворить в жизнь. Быстро собравшись и пару раз проведя по спутанным волосам расческой, чуть не выдрав себе при этом последние волосы, захватив шерстяные зимние перчатки и немного денег, рванула на выход из дома. Недалеко от дома я поймала такси. Открыв окно и высунув в него нос, чтобы не вдыхать запах водителя сказала ехать к себе на работу. Времени половина одиннадцатого ночи, и в нашей районной больнице явно уже все спят или готовятся ко сну. Я знала все ходы и выходы из здания, поэтому неплохо изображая диверсанта, ринулась брать стратегически важный для меня объект.

Черт, ну почему эта криворукая санитарка так долго все убирает. Она вообще еще пару часов назад должна была все убрать и закрыть дверь, а я теперь тут стою и страдаю от голода по ее вине. Помочь что ли прибраться? Еще через пять минут санитарка, домыв коридор и забрав ведро и швабру, ушла. Простояв еще пару минут для надежности, словно тень скользнула к процедурному кабинету, находящемуся на этаже интенсивной терапии, и открыв дверь ножом, зашла внутрь. Вот и заветный холодильник с замороженной донорской кровью, хотя ее всего пара пакетов, но мне этого хватит на первое время. Оглядевшись, заметила переносной холодильник для перевозки крови из места ее хранения до самой больницы и, прихватив его с собой, так же тихо вышла наружу никого не потревожив. Забившись в самый дальний уголок больничного парка и присев на лавочку, достала один из пакетов, и уже не сдерживаясь разодрала его зубами. От холода стыли зубы и горло, но я давясь глотала замороженные куски крови, пытаясь хоть ими успокоить чужого в моем животе. Пытка не продлилась долго, потому что пакет быстро закончился, а внутри образовался кусок айсберга, который никак не хотел таять. Прислушавшись к себе, почувствовала, что голод отступил назад ворчащим на нерадивого хозяина псом; с тяжелым вздохом вытерев лицо рукой в варежке и взяв холодильник со вторым пакетом, медленно поплелась домой.

— Спасибо, Люциан, за такое бессмертие. Теперь я должна всю жизнь мучиться от голода, прятаться от людей и вечно жить в страхе встретиться с очередным охотником за вампирами. Урод недоделанный.

Только в полночь я смогла добраться до дома, всю дорогу чувствуя на себе напряженные презрительные взгляды окружающих. Наверняка выглядела странно. Раздевшись в прихожей, сразу прошла в ванную и, спрятав под нее украденный холодильник с кровью, залезла помыться и привести, наконец, себя если уж не в человеческий, то хотя бы достойный вид. Через полчаса, вытерев запотевшее зеркало, уставилась на себя в шоке. Еще более худая, чем раньше, хрупкая, почти невесомая фигурка с маленькой грудью и плоской попой. Волосы, чуть подсушенные феном, блестели чистым золотом в свете лампы, достигая выступающих маленьких ключиц. Желто-карие глаза теперь приобрели насыщенный темно-желтый цвет и ярко горели в обрамлении коричневых бровей и ресниц. Ярко-красные губы сильно контрастировали с белоснежной кожей, которая и раньше загару почти не поддавалась, а теперь вообще горит на солнце.