Я только пожала плечами, не желая распространяться на этот счет в присутствии постороннего человека.

– Эйден – хороший начальник, – заявила я без особой уверенности в голосе. – Я не принимаю подобные высказывания на свой счет.

Как правило.

– В любом случае мне пора. До встречи. – Я перекинула через плечо ремешок сумки и взяла пакет с завтраком для Эйдена.

– До встречи, – откликнулся Кристиан неестественно оживленным голосом.

Стараясь справиться с раздражением на Эйдена, который практически приказал мне убираться, я подошла к месту тренировки. Лицо Эйдена было привычно замкнутым, едва ли не скучающим. Стало быть, парень в норме.

– Что то случилось? – спросила я, проглотив обиду.

– Нет, – отрезал он, будто я предложила ему добавить в еду укропа.

Откашлявшись, я сжала ремешок сумки.

– Ты уверен?

Эйден наклонился вперед в глубокой растяжке.

– Надеюсь, ты принесла мой завтрак?

Я постаралась проявить максимум терпения. В целом я и так могла считать себя образцом выдержки. А как же иначе, когда растешь в семье, где никто не признает твоих личных границ? Я редко срывалась и многое умела прощать.

Другое дело, что Эйден не был мне братом. Он даже не был моим другом. Я многое могла стерпеть, но только не от него. Нет, с меня довольно. Пусть сам расхлебывает свою кашу.

Несмотря на то что меня так и подмывало сказать какую нибудь гадость, я усилием воли сконцентрировалась на его вопросе.

– Да, – помахала я у него перед носом сумкой с завтраком.

Эйден буркнул что то неразборчивое.

Как бы я ни восхищалась его решимостью и целеустремленностью, меня не могло не задевать, насколько слеп он был ко всему, что не входило в круг его интересов. Сколько я ни старалась, мне редко удавалось услышать от него простое «спасибо». А уж улыбка и вовсе относилась к разряду чего то невиданного.

Я хорошо справлялась со своими обязанностями. Я редко жаловалась и выполняла любые поручения, даже если они мне не очень то нравились. Но мне хотелось нормального человеческого общения, ведь нельзя же относиться к жизни только как к работе?

А что же Эйден? Фактически он только что сказал мне «брысь» в присутствии других людей.

Да что с ним такое?

Я уже успела привыкнуть к тому, что у него частенько бывает плохое настроение. Игры и тренировки он воспринимал до того серьезно, что часами мог обдумывать свои ошибки. Он сам не раз упоминал об этом в интервью.

Я спокойно относилась к ворчливым парням, которые любому обществу предпочитают свое собственное. В моменты раздражения Эйден лишь бросал недовольные взгляды да случайно порыкивал.

Невелика важность. Вот если бы он орал или швырялся вещами…

Но унижать меня в присутствии других? С таким мне еще не приходилось сталкиваться. Потому то, должно быть, я и восприняла это так болезненно.

Всю дорогу домой я мысленно чертыхалась в адрес Эйдена. Добравшись наконец до места, я припарковалась на улице и вошла через парадный вход. Уже открывая дверь, я вдруг поняла, что что то здесь не так.

Сигнализация не сработала.

– Зак? – окликнула я, на всякий случай достав из сумки газовый баллончик. Надо проверить, стоит ли в гараже машина.

Но дошла я только до кухни.

Он сидел на стойке, небрежно покачивая ногами в коричневых ковбойских сапожках. Красивое лицо светится улыбкой. На голове – черная ковбойская шляпа, которую он не менял годами.

Захария Джеймс Тревис, еще один защитник «Трех сотен» и бывшая звезда Техаса. Перебрался в Даллас после того, как его карьера в Остине пошла на спад.

Но я знала Зака другим. Этот парень с техасским акцентом и улыбкой, от которой у женщин голова шла кругом, был моим приятелем.