— Как-то… не закончено получилось, — проговорил молодой парень, не сводя взгляда с женщин.

— Так вышло, — раздался старческий голос.

Парень повернул голову и обнаружил пожилую женщину в тёплом пледе.

— Бабушка Софа? Вы что тут делаете?

— Мне тут парочка трупов нашептала, что трактат «Смертью отмеченных» открыл для тебя допуск к дневникам моего братца, — прокряхтела старушка и, прошаркав ногами, уселась рядом с парнем. — Ага, как же, вижу. Уже взялся за него?

Парень улыбнулся, опустил взгляд на книгу у себя в руках и кивнул.

— Да, бабуль. Уже закончил.

— И как тебе?

— Такое ощущение, что он не закончен, — недовольно поджал губы парнишка. — Словно… словно он его забросил.

— Ну-у-у-у… — старушка поёжилась, поплотнее укуталась. — Чёртова старость… всё время холодно… А по поводу дневника — это не совсем так.

— А как?

— Он упоминал в дневнике дедушку Аму?

— Да, высший вампир.

— Так вот, тот высший вампир… заметил на его лице отпечаток мертвеца.

— Что это?

— Понимаешь, сильные тёмные сущности… они могут видеть печати смерти. Это знак, что скоро человек умрёт.

— Предсказание?

— Нет. Не совсем. Это не значит, что тебя убьют. Это значит, что отмеренное смертью время заканчивается.

— Дедушка Аму предупредил дедушку Гарри?

— Да, — вздохнула старушка. — Если меня не подводит память, это было, когда мы давали последний концерт в Париже.

— Вы гастролировали?

— Ну, — усмехнулась женщина. — Да, но весьма специфично. В основном по вампирским кланам. Да, еще на востоке были. Иллаони нас прекрасно приняла, хоть и не смогла проникнуться нашими песнями.

— Дедушка Гарри из-за этого забросил свою историю?

— Нет… в смысле да, но тут всё оказалось сложнее. Печать смерти была у него и у его друга детства Бориса.

— Мусаев?

— Да, — кивнула старушка, подняв взгляд на картину. — Знаешь, они всегда были не разлей вода. Всё время вместе. Не поверишь, когда до них дошло, что им скоро придется уйти в небытие, они сначала напились вусмерть, а когда протрезвели — радовались.

— Чему тут радоваться?

— Тому, что никто из них не будет жить без другого, — хмыкнула София. — Признаться, я не знаю, как бы твой дед мог жить без Бори.

— А дневник тут при чём?

— При том, что… появилась у них дебильная идея — уйти красиво. Так, чтобы через столетия и тысячелетия оставить след в истории.

Парень нахмурился и поднял взгляд на картину.

— Ты про то проклятье? — хмуро произнес он.

— Да. Проклятье, что запечатлит их на картине. Знаешь, в чём его смысл?

— Он появляется на этой картине в день своего рождения?

София тихо рассмеялась и мотнула головой.

— Это только часть. Часть проклятья, что касается нашего рода.

— Получается, что…

— Да. В нем сотни слоев. Как только кто-то дочитает дневник, срабатывает условие, и в день его рождения они приходит на эту картину. В день рождения Мусаева они являются на картину в поместье их рода. А вот во всё остальное время, они слоняются по картинам всего мира.

— В смысле?

— Они могут заявиться в картину с пейзажем и начать танцевать.