— Так все думали. Но у Рикки есть другие доказательства, он говорит — очень важные, и они указывают на убийство.

— Этот бедный малый всегда был на грани безумия, а теперь смерть Лоринга доконала его, — сказал Бенни.

— Возможно, — повторила Стефания, — возможно.

Всю ночь она напряженно думала, стараясь связать в одно целое отдельные сведения, которые у нее имелись, но к определенному выводу так и не пришла.

Утром она получила извещение, что акционерное общество, в которое она вложила большую сумму, обанкротилось. Сильно побледнев, с внезапно пересохшими губами и холодными, как лед, руками, она несколько раз перечитала письмо.

Дон в ослепительно белом матросском костюмчике, подпрыгивая на ходу, вбежал в комнату. Вслед за ним вошла такая же ослепительно чистая и очень дорого стоящая няня.

Дон взобрался на кровать к матери и прижался к ней. Казалось, от него исходил запах чистоты, зубной пасты и чуточку, «совсем чуточку, мамочка, папочкиного бриллиантина, потому что он так хорошо пахнет».

— Нужно ли условиться на сегодня насчет первого урока верховой езды для Дона, мадам? — спросила няня.

Стоимость этого урока была гинея в час.

— Да, — нет… то есть… мы еще подождем немного, — ответила Стефания рассеянно. Она поцеловала Дона и отправила его завтракать.

Когда он ушел, Стефания откинулась на подушку. Она должна добыть погибшие три тысячи фунтов какой угодно ценой!

Дон не должен страдать оттого, что его мать недостаточно решительна и не обладает достаточными средствами.

Стефания сняла трубку с телефона, стоявшего около кровати, и назвала номер Хайса. На ее просьбу позвать к телефону лорда Хайса мужской голос ответил, что милорда нет — он уехал кататься верхом.

— Хорошо. Я позвоню позже.

Она тщательно оделась: легкое, белое платье с большим воротником, белые чулки и туфли и большая белая шляпа с бантом из черного тюля делали ее еще более изящной и привлекательной. Стефания направилась к выходу.

На пути к Сент-Джемс-скверу она еще раз внимательно продумала все имеющиеся у нее факты. Несмотря на жару, она вся дрожала, но была полна решимости и уверенности в успехе.

Как это ни странно, она ничего не знала о несчастном случае с Селией. Очень многие могли не знать этого, потому что в Лондоне ежедневно бывает много жертв уличного движения.

Пожилой человек с грубым лицом открыл ей дверь. Очевидно, простой сторож, исполняющий в данное время обязанности дворецкого.

— Лорд Хайс дома, — ответил он на вопрос Стефании.

— Передайте ему, пожалуйста, что его хочет видеть миссис Кердью, с письмом от брата.

Лакей проводил ее в ту же маленькую комнату, в которой когда-то ждала Селия. Стефания сняла шляпу и с любопытством огляделась. Когда Хайс вошел в комнату, она стояла у окна совершенно так же, как тогда Селия. Как только Хайс взглянул на Стефанию, его охватило странное, неясное и слегка раздражающее чувство, которое бывает, когда мы уверены, что не раз видели это лицо, но не можем вспомнить где. «Где я встречался с нею, и почему ее вид так неприятно действует на меня?»

Он подошел к ней и, поздоровавшись, сказал:

— Простите, мой лакей не расслышал вашего имени.

— Миссис Кердью.

— Как поживаете, миссис Кердью? Садитесь, пожалуйста.

Он сам остался стоять, внимательно разглядывая ее. Стефания посмотрела на него в упор своими голубыми глазами и не улыбаясь сказала:

— Вы удивляетесь, зачем я пришла? Это не так легко объяснить. Я не знаю вашего брата, письмо от него — это, конечно, ложь. Но я знаю о нем многое и в связи с этим хочу поговорить с вами.