Когда он встретился с Баром, то как-то не сообразил этого, потом вспомнил, но почему-то не связал в одно всех деталей.

Поднявшись к себе, он позвонил Пенси. Ему включили ее специальный телефон. Узнав Бориса, она радостно приветствовала его:

— Здравствуйте! Я очень рада…

— Хотите сегодня обедать со мной, вдвоем! А потом танцевать в Беркли? — спросил Борис.

— К сожалению, не могу, я занята. Я обедаю сегодня с Дикки. Большое спасибо.

— Обедаете с Дикки, — повторил Борис, вешая трубку. — Хотел бы я знать где: на Сент-Джемс-сквере или в каком-нибудь ресторане?

Он случайно узнал это, обедая один у Карлтона.

Пенси не заметила его, Хайс также глядел в другую сторону. Они о чем-то очень серьезно разговаривали.

Борис вдруг сорвался с места и подошел к их столику.

— Вы разрешите мне присоединиться к вам и выпить вместе с вами кофе? — спросил он.

— Пожалуйста, — очень вежливо ответил Хайс.

Глава X

Хайс, в свою очередь, внимательно посмотрел на него. Они украдкой изучали друг друга, охваченные тем же острым любопытством, какое проснулось в них при самой первой встрече.

У них было много общего: они оба принадлежали к тому типу людей, которые рождены, чтобы повелевать и выделяться повсюду; оба были бесстрашны и вспыльчивы, но в то же время сдержанны. Оба были всегда готовы отомстить за нечестный, по их мнению, поступок; в данном случае один не доверял другому. Оба были ревнивы, внешне — исключительно любезны и приветливы.

Дивин очень подробно расспрашивал Хайса об игре в поло.

— Я слышал, что вы отличный игрок! — сказал он.

— Даже! — ответил Хайс, улыбаясь, — а вы решили убедиться в этом?

— Конечно.

Разговор все время вертелся около обычных, ничего незначащих тем. Они говорили о спорте, о танцах, о политическом положении страны; и за каждой из этих красивых, невозмутимо спокойных масок таился вопрос: «Чего он, собственно говоря, хочет?»

Дивин мысленно прибавил: «Влюблен ли он в эту Кердью? Какое она имеет к нему отношение?»

«Он влюблен в Пенси. Интересно, куда он гнет?» — думал Хайс.

Они встали, чтобы пропустить Пенси, собиравшуюся танцевать с Хайсом. Несмотря на то, что Хайс был немного ниже ростом — шесть футов — он был по-своему так же привлекателен, как и Борис. Оба были одинаково сложены, с широкими плечами и тонкой талией: у обоих была одинаковая, несколько надменная посадка головы; каждый из них сказал бы о другом, встретив его на улице, отдавая должное его привлекательности и невольно восхищаясь им: «Красивый парень!»

Пока Пенси и Хайс танцевали, Борис украдкой наблюдал за ними.

Он осознавал, что влюбился в Пенси с того самого момента, когда впервые увидел ее, и воспринял этот факт как должное, как фаталист воспринимает все, что с ним случается. В его характере была известная склонность к фатализму — черта, которая так часто встречается у русских. Мать Бориса была типичной англичанкой и воспитала своего сына в чисто английском духе, однако некоторые черты его характера — сила любви и ненависти и молчаливая покорность судьбе — выдавали его происхождение. Кроме того, у него было чрезвычайно развито то странное шестое чувство, которое позволяет правильно угадывать вещи, не имея на то точных доказательств. Так, например, как только он познакомился с Пенси, он сразу же почувствовал, что она несчастлива; потом, увидев Хайса, он почувствовал такую же непоколебимую уверенность — хотя он никоим образом не мог бы доказать этого, — что Хайс не любит Пенси.