— Это лишь вложение денег, — уклончиво ответил Лайам, — ничего более. Я совершенно отстранен от каждодневной заботы о пансионате.

Он въехал на стоянку похоронного музея и остановился рядом с машиной Эрла.

— Иди домой и хорошенько выспись. Тебе это полезно.

— Куда ты поедешь?

— Обратно в Бостон. А что?

— Ты приехал сюда, только чтобы повидаться со мной? — спросил Эрл, все еще раздраженный.

— Я приехал, потому что тебе было плохо и потому что беспокоился за Мэги Холлоувей. Теперь, как сказал, я за нее не волнуюсь. Думаю, она скоро объявится.

Эрл начал выходить из машины, но задержался.

— Лайам, ты знал, где я храню ключи от музея и от катафалка, не так ли? — спросил он.

— Ты к чему клонишь?

— Так просто. Хотел знать, не сказал ли ты еще кому-нибудь.

— Нет, никому. Ну ладно, Эрл. Ты устал, иди домой, а мне пора ехать.

Эрл вышел из машины и захлопнул дверцу.

Лайам Моор Пейн сразу уехал. Он не заметил машины, отъехавшей от обочины и последовавшей за ним, когда он повернул направо.

«Все начинает раскрываться», — мрачно подумал он. Они узнали, что он владелец «Латам Мейнор». Эрл уже начал догадываться, что он был в музее вчера ночью. Тела должны быть эксгумированы, и тогда станет известно, что их не правильно лечили. Если повезет, то обвинят доктора Лейна, но Одиль готова сломаться. Скоро им удастся получить ее признание. А Хансен? Он пойдет на все, лишь бы спасти свою шкуру.

«Что же мне остается? — думал Лайам. — Вся работа зря!» Мечта стать вторым Сквайром Моором, всесильным и богатым, не сбылась. Пойдя на такой риск — использовав средства клиентов, откупив резиденцию и вложив в нее чужие деньги, — он в итоге оказался еще одним неудачливым Моором. Все ускользало сквозь пальцы.

А Эрл, этот беспросветный кретин, был богат, очень богат.

Но каким бы кретином он ни был, Эрл неглуп. Скоро он соберет все факты и тогда поймет, где искать свой гроб.

«Но даже если он догадается, — думал Лапам, — он не найдет Мэги живой».

Ее время истекло, в этом он был уверен.

— Они все меня ненавидят, — начал он. — Им нравится высмеивать дело Бейтманов, смеяться над моими лекциями. В основе лежит только зависть, потому что мы богаты. Мы всегда были богаты, во всех поколениях, задолго до того, как Сквайр Моор увидел свой первый ворованный доллар!

— Не могли бы вы говорить по существу, профессор? — предложил Брауэр. — Что вам нужно?

— Мне нужно встретиться с вами в моем будущем музее под открытым небом. У меня предчувствие, что мой кузен Лайам и Мэги Холлоувей вместе решили разыграть меня. Клянусь чем угодно, что они украли мой гроб и спрятали его в одной из могил на площадке, закопали его там. Хочу, чтобы вы присутствовали, когда я его найду. А теперь я выезжаю.

Брауэр схватил ручку.

— Где именно находится ваша выставка, профессор? Положив трубку, он сказал Хаггерти:

— Кажется он сломался, а еще я думаю, что мы скоро найдем тело Мэги Холлоувей.

Они ехали по узкой грязной дороге за «ягуаром». Проехав основную магистраль, Нейл выключил фары в надежде, что Лайам Пейн их не заметит. Теперь «ягуар» свернул налево, слабо осветив вывеску, которую Роберт Стефенс пытался разобрать.

— Будущий музей под открытым небом Бейтмана, — прочитал он. — Это должно быть то, о чем говорил Бейтман, когда рассказывал про гроб, который должен был стать частью грандиозной выставки.