Огромного труда стоило уговорить Дженни подписать совместный залог. Наконец он рассказал ей npо изменение Закона об охране окружающей среды Ветленда и про деньги, что он надеялся выручить от продажи дома Нуалы Моор.

— Смотри, — пытался урезонить он свою жену, — ты устала работать в доме престарелых. Бог свидетель, я слышу об этом каждый день. Это совершенно законная сделка. У дома есть все необходимое. Самый худший исход, это если не пройдет новый закон, а этого случиться никак не может. Тогда мы берем ссуду на ремонт дома Нуалы, приводим его в порядок и продаем за триста пятьдесят тысяч.

— Еще один заем, — ядовито сказала она. — Ну-ну, ты конечно отличный предприниматель. Тогда я смогу бросить работу. И что же ты сделаешь со своими доходами, если новый закон будет принят?

Он не был готов отвечать на этот вопрос до тех пор, пока сделка не состоялась. А теперь этого и вовсе не произойдет. Если только что-нибудь не изменится. Он все еще слышал злые слова Дженис после их возвращения домой в пятницу вечером.

— Значит, теперь у нас двухсоттысячный залог и расходы по его получению. Ты немедленно идешь в банк и выплачиваешь его. Я не собираюсь терять свой дом.

— Ты его не потеряешь, — ответил он, надеясь, что у него будет время все исправить. — Я уже сказал Мэги Холлоувей, что хочу с ней поговорить, и она знает, разговор будет о доме. Неужели ты думаешь, она захочет остаться в доме, где была убита ее мачеха? Мисс Холлоувей сбежит из Ньюпорта как можно скорее, а я подчеркну, что в течение многих лет был для Нуалы и Тима Мооров хорошим помощником и не требовал за услуги больших денег. На следующей неделе она обязательно согласится продать дом.

«Ей придется его продать», — сказал он себе. Это единственный выход из его сложного положения.

Зазвонил телефон. Он снял трубку.

— Да, Барбара, — сказал он официальным тоном. Она не допускала интимности в их общении на работе, всегда опасаясь, что кто-то может услышать.

По ее тону он понял, что она одна.

— Малком, можно поговорить с тобой десять минут? — спросила она, и он сразу почуял что-то неладное.

Через минуту она сидела напротив, сложив на груди руки и опустив глаза.

— Малком, не знаю, с чего начать, так что скажу прямо. Я не могу здесь оставаться. Последнее время я чувствую себя усталой. — Она поколебалась, потом добавила:

— Даже так сильно тебя любя, я не могу смириться с тем, что ты женат.

— Ты видела меня и Дженис, знаешь, какие у нас отношения.

— Но она твоя жена. Так будет лучше, поверь мне. Я уезжаю к своей дочери в Вейл на два месяца. Потом, когда вернусь, поищу другую работу.

— Барбара, ты не можешь уйти вот так, — взмолился он, вдруг запаниковав. Она грустно улыбнулась.

— Не теперь. Я так не смогу. Предупрежу тебя за неделю.

— К тому времени мы с Дженис расстанемся, обещаю. Пожалуйста, останься! Не могу отпустить тебя.

«И это после того, как я столько сделал, чтобы удержать тебя», — в отчаянии подумал он.

— Ее родители снимали здесь дом, когда нам было по шестнадцать. Она была такая прелестная девушка и такая веселая. Мы тогда были неразлучны, и у нее было много поклонников. Да, а Тим Моор не отходил от нее. Потом ее отца перевели в Лондон, и она с ним уехала. Потом я узнала, что она вышла замуж. Постепенно мы потеряли друг друга, я всегда жалела об этом.

Мэги ехала по тихим улицам, ведущим к кладбищу.

— Как вы снова повстречались? — спросила она.