— Вы ничего не говорили об этом раньше.

— Конечно, не говорила, — сказала миссис Фенн, наклоняясь и нежно воркуя лошади на ухо. — Я знаю Рашуортов, знаю много лет. Пол зовет меня тетей. Я думаю, что они хотели поставить эту статую в своем саду. Не мое дело говорить, можно это делать или нельзя, ответила я, и они не взяли ее, ведь так? — Она села в седле поудобнее. — Извините, но я должна трогаться. Серебряный очень чуткий, и он нервничает, когда становится темно.

Лошадь подняла голову и громко заржала в знак согласия.

— Ничего, дорогой, — сказала миссис Феин. — Скоро будешь дома с мамочкой.

Уэксфорд пошел дальше. Дождь был редким, по не проходил. Он пошел к Солтрем-Хаус, пошел по той части дороги, которая была более густо обсажена деревьями. Они расступались через двести или триста ярдов, открывая великолепный вид на огромный дом.

Парк выглядел серым, а сам дом, вырисовывающийся в тумане, казался черным скелетом с пустыми глазницами окоп. Уэксфорд испытал чувство радости, что никогда не знал об этом месте и не приезжал сюда. Для него оно было кладбищем.

Глава 20

Он не мог заставить себя забронировать двухместный номер на имя мистера и миссис Берден. Когда-нибудь Джемма станет миссис Берден, и все изменится. В данный момент эта фамилия принадлежала Джин. Джин была обладательницей этого титула, как чемпион, награды которого не исчезают вместе с его смертью.

Их отелем оказался истоверский деревенский паб, в котором с военных времен были оборудованы также комнаты для размещения полудюжины гостей, и им отвели соседние комнаты, обе с видом на безбрежное серое море. Для купания оказалось слишком холодно, но на пляжах постоянно играли дети. Пока Джемма распаковывала вещи, Берден наблюдал за детьми, пятью ребятишками, которых родители привели сюда играть. Начался отлив, и пляж выглядел серебристо-желтым. Песок был так утрамбован и разглажен морем, что с этого расстояния следы не различить. Мужчина и женщина шли на большом расстоянии друг от друга, и их, казалось, совершенно ничего не связывало. Наверное, давно женаты, тем не менее, предположил Берден, старшей дочери было по меньшей мере лет двенадцать, к тому же дети, то подбегающие к одному из родителей, то бегущие к морю, являлись достаточным доказательством долговременной связи мужчины и женщины. Он видел, как родители, разделенные сейчас широкой грядой ракушек и гальки, время от времени поглядывали друг на друга, и в этом взгляде он усмотрел секретный язык взаимного доверия, надежды и глубокого понимания.

Когда-нибудь так будет и у них с Джеммой. Они приведут своих детей, его детей и их общих, на такой пляж, как этот, и станут гулять с ними между водой и небом, и запомнят эти дни, и будут ждать наступления ночи. Он быстро повернулся, чтобы рассказать ей, о чем думает, но вдруг понял, что не должен говорить ей, потому что если он так сделает, то привлечет ее внимание к этим детям.

— Ты что, Майк?

— Ничего, просто хотел сказать, что люблю тебя.

Он закрыл окно и задернул занавески, но в полутьме дети продолжали стоять перед его глазами. Майк обнял ее и закрыл глаза, но все равно Продолжал их видеть. Потом он ласкал ее со всей неистовостью и страстью, чтобы изгнать образ этих детей, а особенно маленького светловолосого мальчика, которого он никогда не видел, но который был для него гораздо реальнее увиденных на берегу.

Коттедж для тех, кто приезжал на уик-энды, был очень старым. Его построили еще перед гражданской войной в Великобритании, перед отплытием судна «Мейфлауэр» в Америку, может быть, даже во времена Тюдоров. Домик Рашуорта был новее, хотя тоже довольно стар. Уэксфорд решил, что он относился к тому же периоду, что и Солтрем-Хаус с его сторожкой, то есть примерно к 1750 году.