— Надежда Михайловна, погодите, — прервала ее с улыбкой Катя, — я что-то немножко пропустила. Какой план? Какие бабульки?

— Обычные бабульки, храмовые. А! Вы ведь не с самого начала все знаете. Ну так вот, в тот день, когда я эту белобрысую дрянь здесь у вас, так сказать, дезактивировала… Не перебивайте меня, Катя, хватит уже! Поблагодарили разик, и будет! Что вы теперь, век поминать мне это станете?! Моя бы воля, придушила бы заразу на этом самом месте, но не вовремя ей помощь подоспела, — и Киреева от души расхохоталась.

Валерия снова хмыкнула, Катя тоже улыбнулась неуверенно. За последнюю неделю жизнь ее дважды была на волоске, дважды ее спасали от смерти, и второй раз — вот эта несентиментальная, весьма практичная, себе на уме особа, которая Кате очень нравилась, несмотря на то, что она несентиментальна, меркантильна и сильно себе на уме.

Отсмеявшись, особа продолжила:

— Катюх, мы тут подумали, что доктора — докторами, а подстраховаться не помешает.

– Да она решила, что сглазили вас или порчу навели, вот и потащила меня в церковь! — доложила язвительно Валерия.

— Да? — Катя была удивлена. — И что в церкви?

— Там все нормально, — повысила голос Надежда Михайловна. — Там-то все нормально, а вот у некоторых не в порядке с ориентацией на местности, — и она вновь выразительно посмотрела на Бурову. Потом, развернувшись к Катерине, продолжила:

— Мы торопились к вам поскорее попасть, поэтому Богородице я пошла ставить свечку сама, а к Пантелеймону отправила вот это чудовище, — кивнула она в сторону Леры и ядовито ее вопросила:

— Горе мое, тебе к какой иконе сказали свечку поставить? Которая при входе справа! А что сделала ты?

— А я право с лево иногда путаю, — непривычно виноватым тоном ответила Валерия.

— У! — замахнулась на нее Надежда Михайловна, — и как только ты машину водишь!

Бурова обиженно сопнула носом.

— Вы, Надежда Михайловна, и так в тот день всю дорогу меня пилили. А теперь-то к чему вспоминать? Все же нормально, Катерина, вон, на поправку идет.

Киреева вознамерилась было поставить дерзкую на место, но Катя, желая пресечь расправу, ее перебила:

– И куда же, в результате, вы, Лера, свечку поставили?

— Слева была икона Георгия Победоносца, — желчно ответила за нее Надежда Михайловна. — Объясните мне, Валерия, какое отношение сей великий воин имеет к исцелению от болезней?

И тут Валерия неожиданно хихикнула:

— Ну так все и сходится, Надежда Михайловна. Вам раньше надо было мне объяснить кого с кем я там перепутала. Может, Пантелеймон-целитель так оперативно не помог бы вам с той профурсеткой справиться, а Георгию что ж не помочь, когда это по его части.

— Лера! — строго прикрикнула на нее Надежда Михайловна. — Прекратите потешаться над серьезными вещами! Хотя по сути ты, возможно, права. Ладно, прощаю. Выкрутилась. Ой! — вдруг вскрикнула она. — Я же вам, Катюх, забыла пояс с молитвами отдать! Что же вы, Лера, мне не напомнили?!

Киреева принялась шарить в сумке по кармашкам. Вещь нашлась, была рассмотрена со всех сторон, а затем торжественно размещена под Катиной подушкой.

Потом Киреевой захотелось, чтобы Катя срочно съела что-нибудь из принесенных ими продуктов, и отправила Леру к холодильнику.

Общение продолжалось.

— Кстати, начальник ваш рвался прийти, но я ему запретила.

— Решили, что я в его присутствии от своих увечий буду морально страдать? — хмыкнула Катя.