Отец наконец-то уговорил ее пожить в Хересе хотя бы первый год жизни малышки Лусии. Она временно откладывает свое возвращение в Мадрид и поиск работы. Мне эта идея кажется чудесной. С отцом Ракель будет чувствовать себя как королева, хотя иногда они и готовы друг друга задушить.

За каникулы Флин и Лус очень сдружились, и когда я узнаю, в каких переделках они были главными героями, то хохочу во все горло. Каждый раз, когда мы упоминаем, что уже через несколько дней возвращаемся в Германию, они грустнеют. И все же понимают: очень скоро начнется учебный год, и нам всем нужно будет вернуться к обычному ритму жизни.

Когда Пачука приносит торт, сестра интересуется у Эрика:

– Тебе понравился утренний тортик?

Мой здоровяк косится на меня, я улыбаюсь, и он наконец произносит:

– Это был лучший торт из всех, что я когда-либо ел.

Окрыленная комплиментом, Ракель сияет улыбкой и предлагает:

– Ну тогда скажи, когда захочешь еще, и я приготовлю тебе лимонный торт. Он у меня очень вкусный.

– Лимонный? – мурлычет Эрик, глядя на меня. – Это так освежающе!

Не в силах сдержаться, я смеюсь, и Эрик вместе со мной.

Мы целуемся, а сестра смотрит на нас, держа на руках маленькую Лусию, и говорит:

– Ах, булочка, как прекрасно любить и быть любимым.

Мне грустно слышать ее полные боли слова. Хоть бы Ракель познакомилась с кем-то и зажила счастливо! Ей это просто необходимо. Она – настоящая женщина, которой нужно иметь рядом мужчину, готового ради нее на все. И этот мужчина – не мой отец.

Проходят дни, и мы чудесно проводим время в Хересе. Хуан Альберто бывает во многих компаниях и, довольный, сообщает, что в этой зоне много возможностей.

Все это время я наблюдаю, как он посматривает на Ракель. Она ему интересна, и я даже заметила, что он сдружился с моей племяшкой. По правде говоря, очень сложно не сдружиться с Лус – она такая болтушка! И когда уделяешь ей внимание, начинаешь с ней играть, она влюбляется в тебя на всю жизнь.

Хуан Альберто каждый день путешествует, но старается всегда возвращаться вечером. По его словам, ему нравится быть в компании. А мы с Эриком думаем, что ему просто нравится Ракель. Это видно невооруженным глазом.

Естественно, от сестры ничего не ускользает, но я удивлена, что за все это время она ничего мне сказала. Однако, как я всегда говорю, сестра есть сестра, и однажды днем, когда мы одни загораем у бассейна отца, она спрашивает:

– А этот Хуан Альберто симпатичный, не так ли?

– Да.

Я выжидаю… Она хочет поднять эту тему и через пару минут молчания снова спрашивает:

– Похоже, он очень образованный, да?

– Да.

Я улыбаюсь… Вижу, что она посматривает на меня краем глаза. Потом спрашивает:

– А как он тебе как мужчина?

– Симпатичный.

– Знаешь, что он мне сказал, когда мы все вместе ездили ужинать?

– Нет.

– Хочешь узнать?

– Конечно… рассказывай.

В этот момент появляется Грациэла и опускается рядом с нами. Решаю, что сейчас сестра прикроет варежку, но вместо этого она садится на шезлонге и продолжает:

– Тогда вечером, когда мы возвращались после коктейлей и собирались ехать к тебе домой, он посмотрел мне в глаза и сказал: «Ты как вкусное капучино – сладкое, горячее и будоражащее».

Услышав это, Грациэла отмечает:

– Мексиканцы такие льстецы.

Я изумленно смотрю на сестру и спрашиваю:

– Так и сказал?

– Да, слово в слово.