Домой он приехал минут за пять до появления пианистки. А когда увидел рядом с ней своего водителя, разъярился не известно почему. Хотя, тут все ясно — на Игнате он просто сорвался, выплеснул все раздражение, что накопилось за день. И осуждающий взгляд Влады подлил масла в огонь.

— Присаживайся, а я схожу за сыном, — бросил он, наградив гусыню убийственным, как хотелось верить, взглядом.

* * *

Кажется, у кого-то не все в порядке с нервами, — сделала Влада вывод, когда Буров сначала спустил собак на ни в чем неповинного Игната, а потом едва не испепелил ее взглядом. Впрочем, не стоит делать поспешных выводов — мало ли что его довело до такого состояния.

Оставшись одна в огромном холле, Влада испытала приступ робости. Даже одна эта комната казалась ей чересчур большой, неимоверно даже. Тут можно было кататься на велосипеде при желании, и это учитывая, что мебели в холле было предостаточно. Однако и места свободного оставалось в излишке.

— Кирилл Сергеевич, накрывать к обеду? — раздался женский голос. — Ой! Не знала, что у хозяина гости, — застыла на пороге женщина лет сорока в форменном фартуке.

— Я не гостья, а будущий преподаватель сына хозяина, — с улыбкой сообщила Влада, догадавшись, что перед ней находится домработница.

— Да? Ой, как интересно! И чему же вы будете учить Павлушу?

— Игре на фортепиано.

— Надо же, как неожиданно, — вытянулось лицо женщины от удивления. — Не замечала за Павлушей тяги к музыке…

— Ирина Леонидовна! — перебил ее властный окрик. — Вам больше нечем заняться? Или вы мне врали, когда ссылались на уйму работы по дому?

Влада оглянулась и рядом с Буровым разглядела на лестнице щуплого мальчика с заплаканными глазами. От одного взгляда на несчастное бледное личико ребенка, сердце стиснула жалость. Разве дети бывают так несчастны? — родился в голове закономерный вопрос.

Домработницы, тем временем, и след простыл. Ну а Буров подвел к Владе мальчика со словами:

— Павел, познакомься, это твоя учительница — Влада… Даниэловна, — заметно напряг он память в поисках отчества Влады на ее задворках.

— Привет! — улыбнулась она мальчику, но ответом ей стал все тот же отрешенно-несчастный взгляд, под которым становилось тоскливо и неуютно.

Казалось, что у ребенка случилось великое горе, от которого он никак не может оправиться и тает на глазах. Вспомнились намеки Игната на какую-то историю с матерью Павлика. Наверное, потому он такой — скучает по матери. И в этой ситуации Владе еще стало жалко отца мальчика — ведь бремя несчастья сына ложится и на его плечи.

— Ты знаешь, что такое пианино? — опустилась Влада на диван и похлопала ладошкой рядом с собой.

Павлик сел тоже, но на приличном расстоянии от нее. Очень, конечно, насторожен этот ребенок. На ее вопрос он предпочел ограничится кивком.

— А ты хотел бы научиться играть на нем?

На этот вопрос он не ответил никак.

— Сын, невежливо молчать, когда тебя о чем-то спрашивают, — грозно рыкнул Буров, что аж Влада испугалась.

— Можно вас на минуточку? — встала она с дивана. — Не могли бы вы оставить нас ненадолго вдвоем? — сухо поинтересовалась, когда они отошли в сторону. — Мне кажется, так разговор с вашим сыном у нас пойдет веселее, — не сдержала она осуждающих интонаций, хоть и дала себе слово не делать поспешных выводов. Но с Буровым это плохо получалось, слишком сильное неприятие он вызывал у Влады одним своим присутствием.

— Как тебе будет угодно.