Наталья Никаноровна. Что тут знать-то! Какое дело есть, то и делай!

Настасья Панкратьевна. Ну нет, матушка! Кто поумней-то нас, какое ни будь у него необходимое дело, а в понедельник не начнет. А мы не исполняем.

Наталья Никаноровна. Вздор, я думаю.

Настасья Панкратьевна. Какой вздор! Кабы не было примеров; а то примеры были. Как вы скажете, Урла…

Мудров. Харлампий.

Настасья Панкратьевна. Да, Харлапий Гаврилыч. Как вы скажете?

Мудров. На это, сударыня, принуждения нет. Всякому отдано на волю: кто не верит, не верь; а кто верит, и тому благо.

Настасья Панкратьевна. Вот Кит Китыча не уговоришь никак. А уж сколько я раз замечала, как он в понедельник за каким важным делом выедет из дому, так либо пьяный приедет, либо безобразие какое уж непременно сделает.

Наталья Никаноровна. Чай, ведь и в другие дни тоже?

Настасья Панкратьевна. Все как-то пореже. Вот теперь важное дело в суде, а он поехал сегодня, не разбирает того, что нынче понедельник.

Мудров. Да ведь сегодня срок, сударыня.

Настасья Панкратьевна. Да что ж такое, что срок! Дело-то не медведь, в лес не уйдет. К чему торопиться-то? В суде-то тоже не басурманы сидят, а не хотят того понять, каково мне дома-то сидеть, дожидаться-то его! Уж я к нему Андрюшу послала, чтобы сейчас же его и тащил домой.

Наталья Никаноровна. Вы уж Андрюшу-то своего загоняли совсем.

Настасья Панкратьевна. Да разве я? – все отец. Сраму-то что делает! По всей Москве возит невест смотреть. Нигде на него не угодят.

Наталья Никаноровна. Дали бы вы Андрюше дело какое, да и оставили бы в покое, пусть себе занимается.

Настасья Панкратьевна. Кит Китыч и хотел было, да опять передумал: прежде, говорит, женить надо.

Наталья Никаноровна. Вот вы умный человек считаетесь, Харлампий Гаврилыч, вы бы и поговорили Тит Титычу.

Настасья Панкратьевна. И в самом деле поговорили бы; а то, что он над сыном-то издевается. Вы теперь Кит Китычу первый друг; может, он вас и послушает.

Мудров. Вот еще! Нужно мне очень! Да хоть он съешь сына живого, мне все равно. Я даю советы, сударыня, по делам юридическим, и то не даром, а получаю за то вознаграждение.

Наталья Никаноровна. За кляузные дела. То-то, видно, вы умны-то только с нами разговаривать.

Входит Александра Петровна.

Те же и Александра Петровна.

Александра Петровна. Кто-то подъехал к воротам. (Смотрит в окно.)

Настасья Панкратьевна. Ах, батюшки! Побежать встретить.

Александра Петровна. Один Андрей Титыч на извозчике, с ним нет никого.

Настасья Панкратьевна. Что ж это такое значит? Ума не приложу.

Наталья Никаноровна. А вот войдет – расскажет.

Настасья Панкратьевна. Батюшки! Ну, как грех какой, сохрани господи! Уж жив ли Кит Китыч-то!

Наталья Никаноровна. Да что вы сокрушаетесь! Должно быть, Тит Титыч послал его вперед; вот и все.

Андрей Титыч входит.

Те же и Андрей Титыч.

Андрей Титыч (раскланиваясь). Маменька, беда!

Настасья Панкратьевна. Жив ли, жив ли, ты мне скажи!

Андрей Титыч. Да тятенька ничего, слава богу-с.

Настасья Панкратьевна. Загулял?

Андрей Титыч. Загуляли-с. И таких делов наделали, что страшно сказать!

Настасья Панкратьевна. Да уж говори, что там такое!

Андрей Титыч. Тятенька барина прибили-с.

Настасья Панкратьевна. Какого барина?

Андрей Титыч. Не знаю-с, только барин настоящий.

Настасья Панкратьевна. Вот он понедельник-то! Даром не прошел! Говорила ведь я ему, говорила!

Мудров (надевая очки). Потрудитесь, молодой человек, изложить нам подробно обстоятельства дела.

Андрей Титыч.