Солнце поднялось над горными вершинами, лучи света пробивались сквозь окна огромного одиноко стоящего дома. Стены из полированного дуба блестели. Мраморная плитка на полу искрилась. Слышалась лишь легкая поступь волков, патрулирующих дом. Снаружи волки также без устали бродили вдоль высокого забора. Он был предназначен больше для того, чтобы предостеречь случайно забредших людей, чем для того, чтобы удерживать внутри волков. Их ментальная связь с Грегори была столь сильна, что они никогда бы не оставили хозяина.

Солнце затеяло битву с тяжелым слоем облаков, вальяжно разливая золотые полуденные лучи; и фая с листьями, начал подниматься ветер. В просторной спальне царила полная тишина. Затем вдруг стало слышно биение сердца и дыхание. Саванна осмотрелась. Грегори лежал рядом с ней, словно мертвый, властно обнимая ее.

Саванна вздохнула с облегчением. У нее был секрет, о котором не знал никто, кроме ее волка. Большинство детей карпатцев умирали в первый год жизни. В этот критический период, когда тело Саванны отторгало молоко и кровь матери, та кормила дочь разбавленной кровью животных. И хотя девочка была слабее остальных детей, она выжила.

Уверенная в том, что стоит вести настолько нормальный образ жизни, насколько это возможно, карпатка придерживалась своей необычной диеты и в последующие годы, надеясь, что это поможет ей отличаться от остальных, поможет управлять своим будущим.

В шестнадцать лет Саванна начала эксперименты с солнцем. Равен рассказывала ей множество историй о дневной жизни за океаном. Это были красивые истории о свободе и путешествиях. Саванна, в свою очередь, делилась ими с единственным другом, волком.

Со временем она стала просыпаться все раньше и раньше, постепенно увеличивая время пребывания на солнце в надежде выработать иммунитет, отсутствие которого заставляло карпатцев прятаться от солнца под землей и оживать лишь ночью. Она решительно и настойчиво добивалась перемирия с солнцем. Иногда боль была столь сильной, что девочке приходилось на несколько дней прекращать эксперименты.

Постепенно ее кожа привыкла к солнечным лучам. И хотя Саванна должна была носить темные очки днем и при свете ярких прожекторов на сцене, ей все же удалось избежать ужасной летаргии, присущей выходцам Карпат. Она пожертвовала ради этого силой, которую давала человеческая кровь, но получила возможность жить при дневном свете, так, как это описывала мать.

Девушка закрыла глаза, вспоминая времена, когда выскальзывала из дома, пока родители спали глубоким дневным сном в подземной спальне.

Однажды она стала взбираться по скале, тренируя физическую силу, но у самой вершины оступилась и потеряла равновесие. В отчаянии карпатка попыталась вцепиться в скалу, но все же не смогла удержаться и сорвалась. Падая, перекувырнулась в воздухе с ловкостью кошки в надежде приземлиться на ноги, но не заметила торчащий из скалы обломок древесного корня. Он пронзил ее бедро, намертво пригвоздив к скале. Саванна кричала от боли, кровь хлестала из раны. Темные очки сорвались с лица. Она провисела так до тех пор, пока корень не сломался под весом тела. Упав на землю, девушка не могла дышать, воздух со стуком выходил из легких. Зажмурившись и стиснув зубы, карпатка прижала руки к ране и в отчаянии призвала на помощь своего волка. Позже она удивлялась тому, что сделала это не раздумывая. Зверь тут же услышал ее, она почувствовала это. Он находился очень далеко, но вскоре подоспел на помощь.

В ожидании Саванна приложила к ране землю, смочив ее слюной. Боль разорванной плоти была несравнима с болью от солнечных лучей, пронзающих незащищенные очками веки.

– Поторопись! – умоляла она, слабея от потери крови.

Волк выскочил из леса, его глаза слезились. Он покрыл разделяющее их расстояние в два прыжка, мгновенно оценил ситуацию и бросился к очкам подруги. Бережно взяв их зубами, он вложил очки в ладонь Саванны, а потом стал зализывать рану.