Пока в их жизни не появилась Юлия Михайловна Ледянина.

К шестидесяти четырем годам у Юлии Михайловны болело все, как будто сама она превратилась в болезнь. Юлия с трудом ходила и старалась реже вставать с кровати. Давление бешено прыгало вверх-вниз, спина при любом неловком движении отзывалась болью, голова по утрам была тяжелая и какая-то мутная, словно в нее залили застоявшейся аквариумной воды.

В один пасмурный день Юлия Михайловна позвонила дочери и велела приехать…

Вечером Вероника ждала Митю, а в ушах стоял тихий звон, будто, внутри у нее оказался колокол. Она время от времени встряхивала головой, затыкала уши, но звон прекращался на пару минут, а потом возвращался обратно. Из-за него она даже пропустила момент прихода мужа, не услышав, как поворачивается ключ в замке.

– Вероника, ты что? – спросил Митя, увидев лицо жены. – Что с тобой?

– Митя, – одними губами произнесла она. – Митя, она хочет к нам переехать.

Дмитрий Егоров отказывался верить своим ушам. Переехать к ним?! С какой стати?! Только потому, что она больна настолько, что больше не может сама за собой ухаживать?

– Веруня, конечно, мы будем ей помогать, – как можно убедительнее сказал он. – Какой бы она ни была, но она тебя родила, я все понимаю. Будем приезжать, лекарства привозить, продукты…

Он осекся, увидев, с какой тоской смотрит на него Вероника.

– Митенька, ты не понимаешь, – покачала она головой. – Ты ее не видел. Она развалина, понимаешь? Ходит с трудом, еду готовит с трудом… Зашла при мне в туалет, а потом… – Вероника закрыла глаза рукой. – Митя, ее хватит еще на пару месяцев в лучшем случае, а потом она превратится в лежачую больную. Мы же не можем с тобой бросить лежачую старуху умирать одну! А она будет именно умирать, потому что ее пенсии хватает только на еду. Она же в жизни не работала!

Вероника с трудом сдержала всхлип. Дмитрий отодвинул тарелку с нетронутой едой и встал.

– Ну вот что, – тоном, не терпящим никаких возражений, заговорил он. – Независимо от того, что ты думаешь об этой женщине, в нашем доме она жить не будет. Она тебе не мать и никогда ею не была. Бросить ее, как ты говоришь, мы тоже не можем. Поэтому сделаем так: найдем сиделку, которая будет ухаживать за ней за квартиру. Я помню, какая огромная у нее трешка. Уверяю тебя, желающих найдется – вагон и маленькая тележка. Вот и все решение проблемы.

Он выдохся и сел, с тревогой глядя на жену, все еще закрывавшую глаза ладонью. Наконец она убрала руку, и Митя Егоров увидел в ее глазах отчаяние.

– Митенька, ничего не получится, – из глаз Вероники текли слезы. – Митенька, милый, она квартиру продала. Нет у нее квартиры. Нечем нам платить сиделке.

Юлия Ледянина надумала уехать в Данию в двухтысячном году. Продала квартиру, получив за нее такие огромные деньги, каких в руках не держала. И решила тряхнуть стариной напоследок, утереть нос молодым стервам. Гуляла-кутила, пока хватало сил, а через четыре месяца спохватилась, но к тому времени сожитель уже укатил в Данию без нее. А одну Юлию Михайловну, как выяснилось, никто за границей не ждал и объятий для нее не распахивал.

Расстраиваться из-за этого она сочла большой глупостью. Ну что ж, значит, не покинет родимый СССР, то есть теперь уже Россию. Ничего, жить и здесь прекрасно можно, были бы деньги. А деньги были. Правда, купить на них трехкомнатную квартиру уже не получалось, и даже на двухкомнатную не хватало, поэтому Юлия Ледянина, недолго думая, сняла квартиру в аренду – хорошую квартиру, с большими окнами и высокими потолками.