— Сумрак!

Австр поспешил к нему и быстро обнюхал его — и Сумрак почувствовал от этого прилив сил. Запах Австра был похож на запах отца.

— Я видел, что тебя укусили, и думал, что мы тебя потеряли, — сказал Австр.

— Меня спас гиенодон. Мы с Сильфидой выбрались оттуда последними. Остальные спаслись?

Австр кивнул.

— Мы потеряли семерых. И среди них был один из моих сыновей.

Сумрак вспомнил ужасные кучи землероек, которые видел внутри дерева, и его передёрнуло.

— Мне очень жаль, Австр.

— Но позже всем остальным так или иначе удалось отыскать друг друга, — продолжил Австр. — Нам очень повезло.

— Вы сбились с пути к сумаху, — сказал ему Сумрак и подтолкнул старшего брата в верном направлении. — Он недалеко отсюда. Я возвращаюсь, чтобы забрать с собой Сильфиду. Встретимся на дереве.

— Мы будем ждать вас там, — сказал Австр. — Пожалуйста, будь осторожнее.

Взлетев, Сумрак снова удивился тому, насколько гуще стал туман. Дальние холмы нельзя было увидеть, и равнина тоже начала растворяться в нём. Некоторые приметы местности больше не были видны. Он летал кругами, пытаясь сориентироваться. Темнота сгущалась вокруг него.

Сумрак продолжал летать, глядя, как туман струится между стеблями трав. Он был достаточно твёрдо уверен, что сейчас был близко к ней. Ему не хотелось этого делать, но выбора просто не было: он должен был позвать её.

— Сильфида! Сильфида!

Её ответный крик заставил его резко свернуть влево, и он начал стрелять потоками звука, разыскивая её. Эхо ещё ни разу не возвращалось к нему так быстро, и его мысленный взор был почти ослеплён. Всё, что он видел — только пульсирующую стену света.

— Сумрак! Я здесь!

Он сделал глубокий вдох, наполнив лёгкие до отказа, и на сей раз изменил силу и скорость ультразвуковых криков. Эхо принесло ему расплывчатый образ травы и растений, и ещё яркое пятно с одного края: Сильфида.

— Вижу тебя!

Но едва только он нырнул в высокую траву, как что-то схватило его. Он отчаянно вырывался, но вскоре понял, что его держало вовсе не какое-то животное. Его тело и крылья были опутаны паутиной. Он много раз пролетал сквозь паутину — так бывало с каждым рукокрылом — но ни одна из них не была соткана из таких липких и прочных нитей. Время от времени он поедал пауков, но они не были его любимой едой; зачастую они были ядовиты, и хотя он обладал устойчивостью к их яду, у него был противный вкус. Он ещё немного подёргался в паутине, но это было совершенно бесполезно. Он раскачивался в нескольких дюймах над землёй.

— Сумрак? — донёсся до него голос Сильфиды; он звучал гораздо дальше, чем он того ожидал. Он, вроде бы, видел её где-то справа от себя?

Холод заструился по его венам.

— Сильфида! — отозвался он. — Ты где?

— Иду, уже иду, — ответила она. — Просто продолжай говорить.

Но сейчас он слишком сильно боялся говорить. Сумрак исторг целую волну звуков и различил форму неясных очертаний, которую принял за Сильфиду. Размером она явно походила на неё, но была совершенно неподвижной. Внезапно она зашевелилась, поднявшись на восьми худощавых ногах.

Двигаясь с ужасающей стремительностью, самый огромный паук, какого он когда-либо видел в жизни, полз в его сторону.

Сумрак вывернул шею, яростно пережёвывая паутину. Его зубы казались почти бесполезными против прочных нитей. Он сумел оборвать лишь одну, когда паук уже вышел на него. Его брюшко было полосатым и очень жирным.