— Почему у меня ничего не получилось? — задыхаясь, спросила Сильфида.

— Не знаю. Ты махала, как могла?

— Да!

— Научишься ещё, — уверенным голосом сказал он, надеясь скрыть собственные сомнения. — Первые несколько раз у меня тоже совсем ничего не получилось.

— Попозже я попробую ещё разок, — сказала Сильфида.

— Хорошо.

— Наверное, нам уже стоит возвращаться.

Сумрак кивнул. Возможность находки гнезда ящеров больше не выглядела такой уж соблазнительной. Гораздо более захватывающее событие, какое он только мог себе вообразить, только что случилась с ним самим, и память о его первом полёте пульсировала в каждом мускуле и сухожилии его тела.

На обратном пути к секвойе Сумрак не знал, лететь ли ему снова. Ему не хотелось, чтобы Сильфида думала, что он дразнит её и пытается огорчить. Но его плечи, грудная клетка и передние лапы теперь ощущались иначе. Стремление махать ими было всепоглощающим, и он отчаянно пытался удостовериться, что может сделать это вновь, что это была не просто какая-то странная случайность.

На середине прыжка он сделал первый взмах. Его паруса пошли вниз. Поднятый ими ветер обдувал его морду. Он устремился вперёд, поднимаясь. Затем он согнул свои локти и запястья, наполовину свернув паруса, выгибая передний край вверх, и поднял их со всей силы. А потом, лишь через считанные секунды, ему больше не требовалось задумываться. Инстинкт, так долго подавлявшийся, вступил в действие.

Он внимательно следил за тем, чтобы не вылететь слишком далеко вперёд Сильфиды, сворачивая назад, так что он мог попрактиковаться в технике поворотов. Их было сложно делать, и он не привык путешествовать среди ветвей на такой скорости. Пару раз он едва осознавал свои действия.

Приземление было ещё одной трудностью, поскольку даже в лучшие времена у него была склонность заходить на посадку слишком быстро. Сейчас же, прикладывая собственные усилия, он ещё меньше контролировал ситуацию. На данный момент он просто перешёл бы на планирующий полёт, чтобы сбросить скорость, и совершил бы посадку, как он всегда это делал. Он чувствовал, что это не совсем правильно, но это могло помочь ему на какое-то время.

Как он отказывался от этого и лишь планировал все эти месяцы? Этот способ было так неэффективен, его возможности — такими ограниченными, а земля всегда тянула к себе. Во время полёта все эти ограничения отпадают сами собой. Он мог подниматься и опускаться, когда сам этого хотел. Его тело словно терпеливо ожидало, пока он не осознает всю глубину своих способностей. Это был несомненный триумф.

Усталость была единственной ценой, которую ему приходилось платить. Он мог лететь лишь чуть больше минуты, но потом начинал задыхаться и должен был отдыхать. Он надеялся, что со временем его выносливость улучшится.

— Я хочу попытаться ещё раз, — сказала Сильфида. — Я наблюдала за тобой. Думаю, теперь я смогу это сделать.

— Давай посмотрим, — ответил Сумрак. — Я не могу быть единственным, кто может так делать. Это как подъём на восходящих потоках воздуха — никто не задумывался над тем, чтобы попробовать это. Если я могу так делать, то и другие смогут!

Сильфида с криком взмыла в воздух и замахала парусами. Когда летел сам Сумрак, он видел лишь размытое пятно на месте собственных парусов. Наблюдая за сестрой, он легко мог сосчитать каждый из её взмахов. Они были далеко не такими быстрыми, как нужно. И вновь она стала терять высоту, резкими рывками опускаясь всё вниз и вниз. Совершенно подавленная, она совершила посадку.

— Я не могу заставить свои паруса двигаться хоть немного быстрее, — произнесла Сильфида ломающимся голосом.

Сумрак спорхнул к ней, но она отказывалась глядеть на него.