Они всё знали.

Его шаг сбился, когда он заметил Пантеру, движущуюся в его сторону. Его сердце забилось сильнее. Она не перестала разговаривать с ним, но сейчас, проходя мимо, лишь шепнула: «Не я рассказала им. Другие видели тебя и доложили об этом Патриофелису. Я хотела, чтобы ты знал об этом».

Она пошла дальше, даже не обернувшись на него.

Хищнозуб собрался с духом, добравшись до ядовитого сумахового дерева и увидев Патриофелиса, лениво развалившегося на нижних ветвях. Когда вождь заметил Хищнозуба, он встал, но не спустился, чтобы приветствовать его.

— Ты вернулся к нам, — сказал вождь фелид.

— Да.

— А правда ли то, что мы слышали? — требовательно спросил Патриофелис.

— Правда, — ровным голосом ответил Хищнозуб.

— Ты убил дружественного нам зверя. Ты не раскаиваешься?

— Мы убиваем всё время. Личинок и насекомых.

— Эти существа ничего не значат. У них нет чувств!

— Они дёргаются, умирая. Они тоже хотят жить. Мы просто не чтим этого.

Патриофелис нетерпеливо фыркнул; доводы Хищнозуба его не впечатлили.

— Ты убил другого зверя. Это не в порядке вещей!

— Ящеры питались нами. Мы должны питаться другими существами, если хотим выжить.

— Так же ты говорил и прежде, — Патриофелис расхаживал по своей ветке на сумаховом дереве. — Но это привнесло бы в наш мир анархию. Если бы мы все охотились друг на друга, пролилось бы гораздо больше крови, чем когда на нас охотились ящеры.

— Ровно так, как и должно быть, — сказал Хищнозуб.

— Нет. Я запрещаю это.

Затем голос вождя ненадолго смягчился:

— Ты был всеми любимым членом клана, Хищнозуб. Никто не охотился лучше и не сражался яростнее, чем ты, во имя выполнения Договора. Вернись к нам. Вернись к нам и откажись от своих разрушительных позывов.

— Не вернусь, — сказал он. — Мои позывы естественны и правильны.

— Тогда это место больше не может быть твоим домом.

— Пока ты вождь — нет, — ответил Хищнозуб, чувствуя, что его мускулы напрягаются, а сухожилия натягиваются, как струна. — Возможно, измениться нужно тебе самому.

— Нет, Хищнозуб, тебе.

Хищнозуб поднял левую заднюю лапу и обильно помочился на землю, отмечая свою территорию.

— Слезай со своего дерева, — сказал он, — и давай посмотрим, кто больше подходит на роль вождя клана.

— Это было бы не лучшее испытание на пригодность на роль вождя, — ответил Патриофелис.

С соседних ветвей на землю спрыгнула дюжина самых сильных фелид, окружая Хищнозуба и защищая своего вождя.

— Уходи! — крикнул Патриофелис. — Отыщи себе где-нибудь новый дом, подальше отсюда!

Хищнозуб присел и зарычал, и на миг остальные фелиды дрогнули. Он знал их всех. Они играли, чистились и охотились вместе, и никто из них не был ему ровней в драке один на один. Но они объединились и обратились против него. Его повалили на землю, исцарапали и избили лапами. Когти расцарапали его живот и бока. Челюсти хватали и тянули его плоть.

Он вертелся на месте и сопротивлялся, разозлившись, что его одолевают численным превосходством. Он надеялся, что Пантера не видит этого унижения. Хищнозуб знал, что не мог выиграть в этой борьбе. Шатаясь, он поднялся и бросился прочь, поворачиваясь, чтобы рявкнуть или зашипеть на своих преследователей.

Они не подходили к нему слишком близко, чтобы начать драться, но медленно двигались вперёд, вынуждая его уйти прочь из клана.