|
Никто не рвется служить древнему, но проклятому роду. Внучатые племянники уже не считают себя членами семьи и готовы служить только за плату, как обычные наемники. Между тем, потеряв связи, знакомства, славу сильного дома, трудно сохранить богатство. Иногда мне кажется, первому из проклятых нужно было себя убить. Тогда его место занял бы кровный брат, и ничего бы не случилось. Мы остались бы самым сильным родом во Франции.
– А если просто уступить место главы рода? – Какая теперь разница, сосед? У меня все равно нет братьев. И дядек, и племянников, и даже кузенов. Я последний. Я нищий, я уродлив, я безнадежен. Проклятие на извод достигло своей цели. – Неужели поместье и замок не приносят никаких доходов? – Почему? Немного приносят. Пока… Пока никто из соседей их не забрал. Я же объясняю, что родственники все дальние потихоньку разбрелись в более сытые места, и класть головы за дом, который своим давно не считают, не хотят. Содержать свою армию нам с матерью не по средствам. Уже давным-давно нет в нашем роду сильных взрослых чародеев, способных защитить имение или обеспечить хоть какой-то достойный доход. Четыре усталых древних метаморфа, не столько нанявшихся служить, сколько нашедших безлюдное место, чтобы тихо отлежаться подальше от суеты; несколько обжившихся в поместье магов, которые платят малую дань, дабы не затевать скандалов; и дядюшка Брешо, что когда-то испытывал к матери нежные чувства, а потому после смерти моего отца вместе с сыном переехал в наш замок. Вот и вся наша сила. Если нас еще не обобрали соседи, то лишь потому, что мать обещает мою присягу то одному, то другому роду, иногда изображает готовность к замужеству, иногда пользуется их ссорами. В общем, мы держимся не потому, что сильны, а потому, что соседи опасаются вместо войны с нами ввязаться в войну с другими соседями из-за нас. Вопрос в том, как долго нам удастся таким образом выкручиваться. – Но ведь можно, наверное, что-нибудь придумать? – Ну, если мне удастся выучиться на могучего мага, способного сразиться сразу с тремя соседними родами… – Надодух потянулся. – Да вот незадача. Проклятие на извод сделало меня полуметаморфом, получеловеком. В итоге и оборотень из меня никакой, и колдун тоже никудышный. – А если… – Битали задумался, пытаясь найти выход из ситуации, в которую угодил его сосед по комнате. – Если… – Перестань, дружище, – вскинул руки над головой Надодух. – Я живу с этой судьбой, сколько себя помню, и успел с нею смириться. Проклятие рода чатий Сенусертов. Оно есть, от него не избавиться. Зато оно умрет вместе со мной. Ведь я седьмой в проклятом колене. Седьмой и последний. Смотри, уже светает. Как думаешь, к директору уже пора, или можно еще поваляться? – Ты со мной пойдешь? – Все равно не заснуть… – Недоморф потянулся до хруста костей и резко встал. – Сегодня Черныша ждет сюрприз. Прилетит – а меня уже нет. Не все ему меня будить. – Он испугается и завтра прилетит на полчаса раньше. – Битали тоже поднялся с постели. – Да хоть с вечера! Посплю после завтрака подольше, и все. Молодые люди оделись в школьную форму из ноской серой парусины и один за другим стукнули палочками по подоконнику у внутреннего окна, чтобы мгновение спустя оказаться в коридоре третьего этажа. Вместе они прошли коридорами двух корпусов и одновременно коснулись палочками змеиной морды, небрежно нарисованной между двумя темно-синими коврами, что излучали мягкий голубоватый свет. Желудок привычно колыхнуло, на миг перехватило дыхание – но тошноты, как во время своего первого перемещения, Битали не ощутил. Успел привыкнуть к перемещению с помощью порталов, которые из-за тесноты древних башен заменяли здесь лифты. |
