Сенатор ждал в холле, сидя в кресле у камина. Тревожный свет углей отражался в стеклах очков.

– А-а… – протянул Шимченко. – Костыль, кажется? Подойди ближе. Филя, дай ему стул.

На шкуре белого медведя, лежащей перед сенаторским креслом, сидела платиновая блондинка модельной внешности и массировала Шимченко босые ступни.

– Добрый вечер, – смущенно поздоровался сталкер.

– Здрасте, – не поднимая головы, откликнулась блондинка.

Шимченко поднял телефон и сфотографировал сталкера.

– На память, – сказал сенатор. – Филя, а где бумага, которую я просил накропать?

– Айн момент, шеф!

Садовников пристроился на краешек предложенного стула. Во время предвыборной кампании ему несколько раз доводилось видеть Шимченко. С тех пор «сенатор из Зоны Посещения» изменился несильно: чуть больше морщин, чуть больше седины, чуть больше объем живота. Конечно, было странно лицезреть его в домашней одежде у камелька. Да еще в таком тревожном месте, когда «чуйка» буквально вопит, призывая уносить ноги, а отрицательная энергия так и прет со всех сторон, что кажется – вот-вот, и она просочится сквозь поры стен черным миро.

– Ну что, Костыль, как живет область? – без интереса спросил сенатор.

– Нормально, – пожал плечами сталкер. – С Нового года пенсию повысили на два процента.

Сенатор фыркнул и почесал подмышку.

Филя подсунул Садовникову кожаную папку, сверху которой лежал лист с отпечатанным текстом и авторучка.

– Что это? – опешил сталкер.

– Явка с повинной, – сказал, словно само собой разумеющееся, Шимченко. – Я, такой-то, являюсь так называемым сталкером, неоднократно и в корыстных целях проникал на закрытую территорию, выносил за пределы Периметра потенциально опасные объекты.

«Приехали», – подумал Садовников, ошарашенно и одновременно – с укором глядя на сенатора.

– Как говорил известный киногерой, «на мне цветы не растут и узоров нет», бери ручку и подписывай, – распорядился сенатор.

– Не понял юмора. – Садовников не отвел взгляд. – Ничего я подписывать не буду. С какого бы мне это делать?

– Филя… – Шимченко лениво взмахнул рукой.

Садовников уловил за спиной движение, что-то клацнуло, промелькнуло у сталкера перед носом и тяжело упало на папку. Шимченко криво усмехнулся, блондинка быстро поглядела на сталкера.

Садовников поднял пухлый конверт. Внутри были деньги. А точнее – много денег.

– Объясняю на пальцах один раз. – Шимченко сфотографировал Садовникова, с немым изумлением рассматривающего пачку баксов. – Несколько моих дуриков, моих домашних зверушек, – он с силой ткнул блондинку пальцем в макушку, – сделали ба-альшущую глупость. Они поручили тебе достать из Зоны елку… Елку из Зоны! – просипел он, наклонившись к уху блондинки. – И нынче у нас здесь, – сенатор поглядел в потолок, – что-то не в порядке… – Он снова повернулся к Садовникову: – Надо выяснить, что именно не так, и насколько все плохо. Поскольку ты уже выполнил одно поручение моего семейства, то, как говорят, теперь ты с нами повязан – выполни и второе.

Садовников убрал конверт с гонораром во внутренний карман куртки.

– А зачем эта писулька? – Он ударил кончиками пальцев по «явке с повинной».

– Ты слишком много о нас знаешь, – сказал Шимченко. – Только вздумаешь открыть рот, а бумажка уже будет лежать на столе у начальника главка.