Садовников еще не доковылял до поля, когда «чуйка» подсказала, что он в опасности. Сталкер остановился, однако звук шагов не стих. Кто-то шел следом, с хрустом вминая в землю пожухлый пырей. Садовников обернулся, его трость со свистом разрубила воздух.

Он видел преследователя всего миг. Это был сталкер в камуфляжном комбезе с выражением озлобленной решимости на узком, как топор, хищном лице. В руках преследователь держал палку, утяжеленную металлическими кольцами, и ее концом целился точно в больное колено Садовникова.

В следующую секунду сталкер с палкой исчез, обдав Садовникова волной горячего воздуха с запахом крепкого пота.

Голова закружилась, а ноги подломились сами собой. Каменистая земля больно ударила по ребрам.

– Чтоб тебя!.. – ругнулся Садовников. Он сплюнул, оттолкнулся от теплого грунта и рывком сел. – Так ведь и кирпич отложить, блин, можно!

Перед глазами все еще стояло собственное лицо. Неудивительно, что с эдакой рожей он постоянно попадает в переделки.

А вообще, это все Зона. Очередной ее фортель. Ходишь сюда снова и снова, но каждый раз – как впервые. Некоторые аномалии брошенной гайкой не выявить.

Садовников поднялся. С сомнением посмотрел на стену сорняков перед собой. Из зарослей доносился звук, будто кто-то осторожно пробирается через поле, двигаясь туда же, куда направлялся Садовников.

Идти этим путем расхотелось. Сталкер решил обойти заросли и попытать счастья на участке, похожем на пустырь.

Дальше растительность резко пошла на убыль, даже почва – и та стала другой: пересушенной, сыпучей. Трость втыкалась в нее, как в песок, и Садовникову показалось, что он забрел на окраину пустыни. И что вздыхающая под натиском ветра лесопосадка – последний оазис, за которым он увидит лишь уходящие к горизонту барханы.

На пустыре он сразу определил две «комариные плеши» и наметил их границы гайками. Повсюду попадались пятна засохшей «зеленки», в таком виде эта дрянь была безобидна, но сталкер все же старался на нее не наступать.

Садовников уже пересек половину пустыря, когда сердце екнуло, и навалилось пренеприятное дежавю.

Когда-то он уже стоял посреди точно такой же пустоши, и точно так же неподалеку шумела тайга. Случилось это тринадцать лет назад и не здесь, а километров на двадцать к северу. И тогда он был не один.

Зона решила исправить этот недочет. По пустырю пронеслась быстрая тень, словно от стаи ночных птиц или низкого облака. Тень замерла недалеко перед Садовниковым, тьма в ее сердцевине забилась, будто сердце, и в этой пульсирующей черноте проступил человеческий силуэт.

Мрачный, если бы он был жив, оценил бы, каким способом Зона пытается сделать воспоминание о нем материальным.

– Эй, Шустрый! – обратился к Садовникову силуэт уже подзабытым голосом покойного друга и наставника. – Дай, не впадлу, гайку, у меня закончились.

Тогда он сказал Мрачному, что пойдет впереди. Но далеко ускакать не удалось: «хватайка» едва не сделала его одноногим. Поскольку в Искитиме уже был сталкер с погонялом Хромой – в каждой Зоне Посещения, наверное, есть охотник на артефакты с такой же кликухой, – то Садовникову пришлось перекреститься из Шустрого в Костыля.

Он погрозил призраку палкой:

– Сейчас кому-то гаек накидаю! Пропади!

Призрак захохотал, а потом исчез: слился с ночью, оставив Садовникова обливаться холодным потом.

Сталкер сел, вцепился в трость обеими руками до хруста в костяшках пальцев.

Зона положила на него глаз и решила, как говорил Садовников, «поиграть». Это хреново, это – почти приговор. Все путем, когда незаметно, как вор, проникаешь на территорию Посещения, берешь, что нужно, и так же – по-тихому – выбираешься за Периметр.