— И ты сделаешь, как я скажу, маленькая грязнуля?

Её глаза цвета заката осветили меня радостью. Богиня Мелисанда осчастливила меня. Моя жизнь зависела от неё. Существовал ли вообще кто-нибудь ещё? Конечно, я сделаю, как она просит.

— Всё, что угодно, — выдохнула я.

— Скажи мне ещё раз, что ты поклоняешься мне.

Она была началом и концом Вселенной.

— Я боготворю тебя, конечно же.

— Скажи мне, что ты чумазая маленькая грязнуля.

— Я… — я заколебалась. Что-то здесь не так, да? От того, о чём она меня просила, в моей груди нарастало чувство неправильности.

Она опустила подбородок, и её глаза вспыхнули ярче. В моей голове полыхнула радость от того, что она благословляет меня своим вниманием.

— Скажи это, чтобы осчастливить свою богиню, — повторила она. — Как можно громче, чтобы слышала вся крепость!

Кто я такая, чтобы отрицать волю богов?

— Я чумазая маленькая грязнуля! — крикнула я.

Смех эхом отразился от скалы, но я не была уверена, откуда он доносится. Неужели моя богиня смеётся надо мной? Это заставило меня чувствовать себя ужасно.

— Вот хорошая девочка, — сказала богиня. — А теперь стукнись головой о стену, сильно.

Что-то в глубине моего сознания пыталось помешать мне сделать то, о чём она просила.

Но ещё одна волна её магии ударила в меня, вызывая покалывание в моём теле.

— Богиня Мелисанда, — я прошептала её имя с благоговением.

Не сводя с меня глаз, она повторила свою команду.

— Ударься головой, грязнуля. Изо всех сил.

Я ударилась головой о стену. Это было не так больно, как следовало бы, и, похоже, доставило ей удовольствие. Она прямо-таки сияла от радости. Мой взгляд по-прежнему оставался прикованным к ней.

— Ещё раз, — сказала богиня.

Я не могла отказать и снова ударилась головой о камень.

Бред начал затуманивать мой разум, картинка перед глазами немного размылась. Всё это неправильно.

— Пожалуйста, — сказала я. На самом деле я понятия не имела, о чём прошу. Я просто знала, что что-то не так.

— О, она умоляет, — проворковала она. — Стоит ли мне сделать всё по-настоящему забавным?

В этот момент что-то отвлекло её внимание от меня, и она отвела взгляд. Внезапно мой череп пронзила настолько сильная боль, что я подумала, будто меня снова стошнит. Поморщившись, я попыталась дотянуться ладонью до головы, но поняла, что мои руки по-прежнему связаны.

Три рыцаря стояли по стойке смирно, наблюдая за чем-то дальше по тюремному коридору.

Гвидион разгладил свой зелёный плащ.

— Мы только нанесли визит нашей пленнице.

Воющий смех заполнил зал, и мне потребовалось некоторое время, чтобы узнать в этом звуке другую пленницу.

— Ой, хорошо она тебя приложила, Теннесси! Она очень хорошо тебя приложила.

Наступила тишина, за которой последовали медленные, неторопливые шаги, эхом отражавшиеся от камня.

Три рыцаря отошли от камеры и двинулись дальше по коридору.

Затем появился Анку, который посмотрел на меня сквозь решётку камеры. Он снова походил на ангельского фейри, которого я видела на берегу реки. Его татуировки больше не извивались и не двигались по телу. Но у него по-прежнему имелась чёрная дыра в сердце там, где я его застрелила. Казалось, железо начало отравлять его плоть, делая её тёмной.

Он скрестил руки на груди и уставился на меня. Его лицо не выражало никаких эмоций.

— Что случилось с её головой? — спросил он тихим голосом. — Это она сама с собой так поступила?

Внезапная неподвижность остальных рыцарей выбила меня из колеи.