Черные кости Императора…

Неожиданно «зерно» рвануло вперед, развернувшись так, что его нос уставился прямо на «крестокрыл». Гэвин попытался увернуться вправо и нырнуть вниз, но машину вдруг начало отчаянно трясти, а в следующее мгновение Лов принялся жалобно верещать — отказали передние щиты «крестокрыла». На носу «зерна» появился тускло-красный шар и помчался к истребителю. Удар получился таким сильным, что красный шар словно растекся по обшивке, а затем то, что казалось куском камня, начало вгрызаться в металлическую плоть «крестокрыла».

Завыли сигналы тревоги, заглушив истошные вопли Лова. Ярко-красные отметки о повреждениях начали появляться на основном мониторе и двигались так быстро, что Гэвин не успевал прочитать показания. Единственная надпись, что он смог разглядеть, сообщала о преждевременном возгорании двигателя протонной торпеды, из-за которого вспыхнул весь арсенал по правому борту и разорвал «крестокрыл» на части.

Потрясенный Гэвин откинулся на спинку ложемента и сидел, глядя на почерневшие экраны, когда открылся колпак кабины. Он взглянул на хронометр и покачал головой.

— Лов, мы продержались двадцать пять секунд. Что это было?

Из-за края кабины выглянул ординарец адмирала.

— Полковник Дарклайтер, адмирал просил передать вам, что он восхищен.

Гэвин удивленно заморгал и провел рукой в перчатке по темной бородке.

— Он восхищен? Я продержался меньше половины минуты!

— Именно, полковник, вы совершенно правы, — ординарец улыбнулся. — Адмирал просил передать, что встретится с вами в вашем кабинете через час и объяснит, почему он вас поздравляет с успехом.

Она была социальным работником и помогла ему пройти все трудности в процессе усыновления мальчишек. Гэвин улыбнулся, вспомнив, как его товарищи по эскадрилье предрекали их скорый развод — ведь они с Сэрой принадлежали к разным народам. Нет, оба были людьми, но она родилась на Чандрила и выросла на берегу Серебряного моря, а он — в пустынях на Татуине. Но, несмотря на различия их родных миров, они прекрасно ладили между собой.

На следующей голограмме были изображены Сэра и Гэвин с их первой дочерью, затем с новорожденным сыном, а потом со второй дочуркой. Дальше шла поздравительная открытка — все семеро вместе. Гэвин помнил, как они были счастливы. До знакомства с Сэрой он уже смирился с тем, что никогда не встретит женщину, которую сможет полюбить, но она сумела излечить его разбитое сердце. Сэра заставила его забыть прошлое и умершую подругу, помогла снова научиться радоваться жизни и всему, что она дарит.

— Надеюсь, я не помешал, полковник. Гэвин посмотрел сквозь изображение своей семьи и покачал головой.

— Нисколько, адмирал.

Выключив голопроектор, он испытал облегчение оттого, что появление ботана остановило поток картинок из прошлого и воспоминаний о счастливых временах.

Адмирал Траэст Кре'фей был как две капли воды похож на других представителей своего клана, которых довелось увидеть Гэвину: покойного генерала Ларина — деда адмирала — и брата Карку. Несмотря на то что Гэвин провел довольно много времени среди ботанов, он не мог вспомнить никого, кто не входил бы в семью Кре'фей и в то же время обладал бы таким ослепительно белым мехом. Глаза адмирала по цвету отличались от глаз его родственников — у него они были фиолетовыми с золотистыми пятнышками. Гэвин предполагал, что фиолетовый оттенок адмирал получил в наследство по линии, к которой принадлежал Борск Фей'лиа, поскольку слышал, что они состоят в дальнем родстве, но никогда даже не пытался разобраться в сложном переплетении брачных отношений между двумя семьями.