Сперва до людей долетел звук — словно столкнулись два дредноута, и Блайт зажал ладонями уши. Там, где упал один из осколков искажения, земля свернулась, будто на нее смотрели сквозь объектив «рыбий глаз». Потом пошла волна, вырывая корни и траву, быстро добралась до корабля, подбросила «Розу», опрокинула Блайта на спину. Звук стал глухим, воздух вокруг загустел янтарем, и капитан почувствовал, как включились корабельные гравидвигатели, плавно опустив корабль обратно на землю и не позволив ему рухнуть. С трудом поднявшись, Блайт увидел, что защитное поле сомкнулось вокруг них как раз вовремя, чтобы перехватить и отразить новые фрагменты искажения.

— Здорово, Левен.

— А же говорил, — откликнулся разум голема, — с расстояния в пару световых веков мы бы могли наблюдать с комфортом.

А Блайт задумался о давних словах Пенни Рояла — о том, что Спир и сам ИИ — приманка для Изабель. Ну, это понятно. Но почему? Почему ИИ не мог завершить свои дела с ней во время их последней встречи на «Заливе мурены»? И зачем, во имя здравого смысла, он вмешался в ее трансформацию, обратив ее в это?

— А ИИ вообще испытывают чувство вины? — поинтересовался подошедший ближе Бронд.

Вот тут он попал в точку. Очевидно ведь, что Пенни Роял исправляет прошлые ошибки, пытается разгрести то, что натворил, когда еще не был таким хорошим. Блайт не мог справиться с ощущением, что Пенни Роял выбрал Изабель — один из своих грехов — как путь к отпущению. Но не значит ли это, что сейчас они станут свидетелями тщательно продуманного самоубийства черного ИИ?

Спир

— Проклятье, какого хрена!

Я висел вверх тормашками, удерживаемый только ремнями безопасности.

А Рисс, как ни странно, по–прежнему располагалась уютным клубком на водительском месте, словно не подверженная шуткам гравитации, хотя наш вездеход стоял сейчас на собственной крыше. Я оглянулся — Ткач растянулся клювом вниз на том, что только что было потолком, выпятив огузок и имея довольно–таки пришибленный вид.

— Согласен, — буркнул он и принялся, корчась, переворачиваться.

— Гравитационная ударная волна, — сообщила Рисс, — вызванная сложной формой У-пространственного искривления. Эта операция куда тоньше работы государственных ПИПов. — Дрон оглянулась. — Не дергайтесь, сейчас кувыркнемся обратно.

Загудели гидравлические моторы, и вездеход начал заваливаться. Я разглядел, как ближайшее решетчатое колесо сползает вниз по выдвинувшейся телескопической оси. Секунду спустя машина лежала на боку, потом снова наклонилась — и резко перевернулась, встав почти как положено. — Хм! — произнес Ткач.

Уткотреп выглядел слегка раздраженным; он сидел, цепляясь когтями за стену, поскольку вездеход еще немного кренился. Но слаженная работа колеса и оси сделала свое дело, и мы снова застыли ровно.

— И какова же причина? — поинтересовался я, ощупывая ноющее плечо.

— Да, — Рисс опять посмотрела на Ткача, и ее третий черный глаз широко открылся, — какова же причина?

Пока Ткач ерзал, размышляя, отвечать или нет, я попытался добыть информацию через «форс», надеясь получить спутниковое изображение того, что происходит.