Когда не нужно было ходить на работу, он просыпался ни свет ни заря и писал без отрыва примерно до раннего вечера. Авторучкой «Монблан» с синими чернилами — по стандартной бумаге, разлинованной под 400 иероглифов. Лишь после этого день был прожит не зря. Раз в неделю его навещала любовница, замужняя дама, с которой он проводил время после обеда. В сексе с женщиной, которая старше тебя на десяток лет, нет никакого будущего; уже благодаря этому Тэнго было с нею легко, естественно и безопасно. Ближе к вечеру он выходил на прогулку, а вернувшись, слушал в одиночестве музыку и читал книги. Телевизор не смотрел. И когда приходил очередной сборщик взносов за «Эн-эйч-кей», честно говорил: извините, мол, я и телевизора-то в доме не держу. Можете сами проверить. Впрочем, никто из этих ребят так ни разу и не зашел к нему в дом. Заходить в чужие жилища сборщикам взносов запрещено.

— Я считаю, ловить нужно рыбу покрупнее, — сказал Комацу.

— Покрупнее?

— Да. Конечно, я не умаляю престижности премии «Дебют», но… уж если охотиться, так сразу за чем-нибудь посолидней.

Тэнго промолчал. Куда клонит Комацу — как всегда, одному богу известно, но на сей раз от слов его будто повеяло странной тревогой.

— Премия Акутагавы! — объявил Комацу, выдержав эффектную паузу.

— Акута… гавы? — повторил Тэнго так, словно считывал трехметровые иероглифы, выведенные палкой на мокром песке.

— Ни больше ни меньше. Что это за планка, сам знаешь не хуже моего. Тут тебе, брат, и в газетах шумиха, и телевидение навытяжку…

— Погодите, господин Комацу, что-то я не пойму. Мы говорим о романе Фукаэри?

— Ну разумеется! О Фукаэри — и ее «Воздушном коконе». Кроме нее, нам с тобой и обсуждать-то больше некого.

Закусив губу, Тэнго попытался разгадать это уравнение с непонятным числом неизвестных.

— Но ведь вы сами весь вечер доказывали, что это даже до премии «Дебют» недотягивает! В том виде, как оно есть, ни черта не выйдет…

— Не выйдет. В том виде, как оно есть. Факт, против которого не попрешь.

Тэнго понадобилось время собраться с мыслями.

— Так вы что же — предлагаете переписать за дебютанта его текст?

— А ничего другого не остается! Подающих надежды авторов часто просят исправить их писанину, обычное дело. Только на этот раз мы поручим эту работу не самому автору, а… кое-кому другому.

— И кому же?

Еще до того, как ответ прозвучал, Тэнго знал, что услышит. И спрашивал больше для проверки.

— Мы доверим это тебе, — распорядился Комацу.

Тэнго задумался, подыскивая верные слова. Но их не нашлось.

— Позвольте, господин Комацу… — сказал он и перевел дух. — Речь ведь идет не о стилистической правке. Эту вещь нужно перелопачивать от корки до корки, разбирать на кусочки и собирать заново, чтоб она не расползалась по швам.

— Разумеется, от корки до корки. Сохранить только главный сюжет. Ну и желательно, общую атмосферу. Но весь текст переписать заново. Максимальная адаптация, скажем так. Этим займешься ты. А я спродюсирую все остальное.

— По-моему, ничего не выйдет… — пробормотал Тэнго наполовину сам для себя.

— Слушай. — Комацу взял кофейную ложечку и взмахнул ею, точно дирижерской палочкой перед носом единственного исполнителя. — У этой девчонки, Фу— каэри, определенно есть некий дар. Это понятно, если продраться через ее «Воздушный кокон». Такая буйная фантазия — огромная редкость. Но к великому сожалению, писать она не умеет.