– Хочешь сказать, что я старая?

– Когда ведешь себя так, то да.

– Так что вы играли?

– «Honky Tonk Train Blues» Кита Эмерсона.

– Ни разу не слышала.

– Теперь понимаешь? Ты старая.

Они вошли в большую столовую концертного зала. Хотя Оля и не работала здесь уже какое то время, некоторые заметившие ее люди приветливо улыбались ей. Затем она передала Софии листочек бумаги:

– Вот, старушка взяла тебе талон на питание.

– Не такая уж ты и старая, раз вспомнила об этом!

Они встали в очередь. В столовой обедали женщины, девушки, мужчины – самые разные люди, которые работали в этом большом центре, который назывался «Редакция». Здесь находились радио, местное телевидение и, конечно, концертный зал и музыкальная школа для детей. София взяла поднос и передала его Оле. Они положили на него столовые приборы, небольшие ломтики нарезного батона в целлофановом пакетике и салфетки, поставили стаканы.

– Кроме шуток, – Оля была всерьез обеспокоена, – тебе не кажется, что ты позволяешь ему слишком много? Вводишь его в заблуждение…

София начала раздражаться. Уже даже нельзя пофлиртовать немного? Повеселиться, отвлечься. Но она понимала, что Оля была с ней не на одной волне, поэтому постаралась ответить ей вежливо:

– Да нет, не волнуйся, все в порядке. Он просто мне более менее приятен и относится ко мне чуть лучше, чем все остальные, вот и все.

– Он и заинтересован сильнее других.

– Возможно, но так ли это важно? Мы пока еще не собираемся в отпуск и не начинаем новую жизнь в другом городе. Мы просто идем поужинать. Это всего лишь ужин. Все на свете ходят ужинать, так что не о чем так беспокоиться.

Между тем очередь продвигалась вперед. София и Оля, стоя бок о бок, начали накладывать себе еды – они поставили на поднос мясное ассорти и голубцы. Затем Оля взяла пельмени, а София – блины со сметаной и лососем.

– Все на свете меня не волнуют, – сказала Оля. – У меня есть ты, и я забочусь о тебе.

«Верно, – подумала София. – Об этом я не подумала. У нее ведь есть только я».

Оля ей улыбнулась:

– Я не даю себя отвлечь. И шучу только с тобой.

– И ругаешь ты только меня…

– Ты права, прости.

После этого ее спокойствие, кажется, вернулось обратно. Они молча продолжили двигаться в очереди. Оля выбрала суп с фрикадельками и клецками, а София взяла пирожки – ей нравились с говядиной. Они решили не брать десерт, потому что любимой Софией яблочной пастилы нет. Взяв две бутылки воды, они сели и начали, не торопясь, есть. Оля отправила в рот первую ложку и медленно жевала.

– Надо сказать, готовят они все еще очень хорошо, точно так же, как и раньше. Только вся посуда в ужасном состоянии, посмотри, она поломана. Все старое.

Они обсудили студентов и разных хороших музыкантов, но Виктора Урасова больше никто из них не упоминал.

Оля провела с Софией весь день. В пять, закончив уроки, София закрыла дверь кабинета. В тот же момент Оля поставила партитуру на фортепиано:

– Весь день я себе это представляла. Хочу услышать, как ты играешь его еще раз.

– Петр Ильич Чайковский, Концерт для фортепиано с оркестром № 1 си бемоль минор, сочинение 23. Ты, похоже, действительно решила меня наказать. Я так понимаю, ты выбрала такую тактику – вымотать меня до бессилия, чтобы вечером я никуда не пошла. Но я на это не куплюсь. – София приподняла бровь.

Оля искренне рассмеялась:

– Да нет, я просто хочу послушать что нибудь сильное.