— Ты украла мою машину.

— И тебе тоже привет, — я не могу удержаться от улыбки.

— Из-за чего это всё случилось? Я рассказываю Конли какая ты прекрасная, а через секунду ты уже выкатываешься с парковки, — Тео выглядит злым, и я знаю, что он злится не из-за машины. — Скажи мне, что ты не встречалась с Полом.

— Я встречалась с Полом.

— Иисусе.

— Ты ошибался в нем, Тео. Он наконец объяснил, что происходит с Конли и… — я не могу заставить себя сказать «со мной». Сказать вслух, что я — истинная цель Конли, значит признать это. — Это сложно. Было бы лучше, если бы я могла рассказать тебе лично. Как думаешь, ты сможешь приехать сюда? Это не так далеко.

— Это тысячи миль, Мег. Тебе надо подучить географию, — Тео откидывается назад, стукнувшись головой о стену. На его помятой футболке снова The Gears, The Beatles, видимо, не добрались и до этого измерения. — Но да. Я могу туда добраться. Похоже, что научные станции и океанографические институты довольно тесно работают в этом измерении. Если я скажу, что мне для исследования нужно попасть туда, меня возьмут на борт. Теперь мне нужно только найти транспорт.

Если кто-то и может провернуть такое, то это определенно Тео.

— Фантастика.

— Пол с тобой? — коротко говорит Тео.

— Нет. Он на исследовательском судне, — на этот раз я знаю больше, чем Тео, и догадываюсь, что ему это не нравится. И все же, я не могу винить его в нетерпеливости. Даже несмотря на то, что я согласилась сохранить веру в Пола ещё немного, я более чем готова понять происходящее.

Тео говорит более мягко:

— Если он позвонит или появится, слушай, я знаю, что тебе кажется, будто Пол невиновен, может быть ты сможешь предпринять меры предосторожности, пока я не приеду? Немного здорового скептицизма?

— Как ты думаешь, что Пол сейчас собирается сделать? Если бы он хотел причинить мне вред, у него уже была возможность для этого.

— Он уже причинил вред всем нам, — то, как Тео говорит это, пробуждает моё горе по отцу, которое почему-то становится сильнее от того, что мы скорбим вдвоём. Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до планшета, он делает то же самое, и наши пальцы встречаются сквозь экран. — Я просто беспокоюсь о тебе. Пытаюсь тебя уберечь. Почему ты не видишь этого? Я бы хотел, чтобы ты поняла, хоть один раз.

— Тео…

Он не позволяет мне закончить.

— Ладно, Мег. Скоро увидимся.

Его изображение темнеет, и какое-то время я просто смотрю на экран, думаю, не разбила ли я его сердце.

Я живу жизнью этой Маргарет, которая, к счастью достаточно приятна. Здесь я посещаю школу, но вместо огромных, тусклых испорченных школ, которые я видела по телевизору, это группа из примерно пятьдесят детей от моего возраста до детсадовцев, и всё происходит в свободной форме. Большой экзамен оказывается по французскому, счастье, я провела примерно три недели в России, изучая Мольера. Бегло исписываю страницу абзацами про Тартюфа, я думаю, что позаимствовала тело этой Маргарет, но по меньшей мере, я оказываю ей ответную услугу.

Я думаю о Поле. Необходимость узнать, как он, что делает, почему он здесь, обжигает меня изнутри, как факел. Когда у меня есть минутка, я проверяю, не звонил ли он. Но связь обрывается перед обедом. Мой единственный ответ — черный экран и помехи.

На ужин что-то куриное, завернутое в вакуумную упаковку, и овощи, которые явно подвергались глубокой заморозке, от чего стали немного водянистыми.