И всё же, в другом измерении у меня могут быть родители. Оба. Сейчас я чувствую, что потеряла мать почти так же, как отца.

Что мама сейчас делает дома? Мы с Тео оставили сообщение с объяснением того, что мы делаем, она должно быть потеряла самообладание, прочитав его, но без собственной Жар-птицы она не могла последовать за нами. Ужасно думать о том, как она испугалась за меня и Тео, когда она только что потеряла отца, но, когда мы решили уйти, я не перестала думать о том, сколько нас не будет в собственном измерении. Пока что нас не было полтора дня.

Я думала, были ли уже похороны отца, у него даже не могло быть настоящих похорон, настоящего места упокоения…

Нет. Я не могу позволить этому отвлечь меня. Находясь так близко к цели, я должна оставаться сильной.

— Научи меня пользоваться Жар-птицей, — говорю я, вытаскивая свою из-под рубашки.

— Ты поняла основы, да?

— Я имею в виду не основы, — это было сложно сказать. — Я имею в виду, покажи мне как убить Пола. Нашего Пола.

— Ты хочешь это сделать? — Тео оглядывается вокруг, мы окружены пассажирами. Но они так заняты своими голографическими экранами и наушниками, что не слышат ни слова их того, что я сказала.

Я настаиваю.

— Покажи мне.

— Слушай. Для твоей безопасности и сохранения моего рассудка, давай оставим эту часть мне, хорошо?

— Моя безопасность не самое главное.

— Говори за себя, — отвечает он, таким тоном, что я снова одновременно напугана и обрадована тем, что это может значить.

Мой голос становится мягче, но уверенность — нет.

— Ты должен показать мне это, на всякий случай, — в душе я знаю, что это моя работа убить Пола, но это не тот аргумент, который хочет услышать Тео. Если он обеспокоен безопасностью, то поговорим о ней. — Если с тобой что-то случится, я смогу защитить себя.

Тео все еще выглядит обеспокоенным.

— Ты понимаешь, что это непросто? Пол должен быть либо без сознания прежде чем ты это сделаешь, ибо тебе придется сорвать Жар-птицу с его шеи, если она на нём есть. Её может и не быть.

Пол мог спрятать её в безопасном месте. Но спорю на что угодно, он так не сделал. Мы с Тео все еще носим свои, потому что эта вещь слишком ценная, слишком уникальная, чтобы держать её где-то еще, а не рядом с сердцем.

— Я понимаю, — говорю я. — Покажи мне.

Тео наклоняется ближе и показывает мне достаточно сложную серию поворотов и изгибов в различных слоях и микросхемах Жар-птицы, пантомимой, конечно. Здесь столько шагов, что я вряд ли могу даже начать запоминать их.

— Почему это так долго? Как должен кто-то сделать это в момент кризиса?

— Никто не должен этого делать. Точка, — отвечает он. Его голова так близко к моей, что мои кудри касаются его щеки и он не отодвигает их. — Мы создавали способ путешествий между измерениями, а не оружие. То, что я показываю тебе, технически значит перезагрузку, то, что ты должна делать только в своем собственном измерении, чтобы позволить Жар-птице… подключиться к другому человеку, к другому резонансу между измерениями, понимаешь о чём я?

— Наверное, — я позволяю разочарованию взять верх. — Я бы хотела, чтобы это было проще, вот и всё.

— Это должно быть сложно, потому что это смертельно для любого, кто находится не в своем измерении. Мы не хотели, чтобы кто-то случайно это сделал во время путешествия.

Наблюдая, как Тео снова и снова повторяет последовательность, я снова думаю об этом — о том, что я собираюсь кого-то убить. Настоящего человека, даже если он находится в чужом теле.