— Я поеду в лагерь с Вами или без Вас. Всё, что мне нужно сделать — это следовать по железнодорожным путям обратно к Санкт-Петербургу, правильно?

Конечно, это не может быть так просто, но я отказываюсь это признать. Я должна узнать, есть ли у меня надежда вернуться домой или я умру в попытках это сделать.

Пол говорит:

— Вы должны остаться в живых, миледи.

— Зачем? — я сжимаю воротник его рубашки. — Зачем, если я в ловушке в чужой жизни?

Он не может мне ответить. Он только смотрит.

Моя рука и мой голос начинают дрожать.

— Я подвела всех. Я подвела отца, мать, сестру, Тео, тебя, всех…

Я провалилась во всем. Я не хочу быть заперта здесь. Я не выйду замуж за мужчину, которого не знаю. Но я не вижу другого выхода. Если это всё, что осталось, если мне осталось только это — я этого не хочу.

Несколько секунд Пол не может ответить. Мы лежим лицом к лицу, моя рука у него на груди, наши ноги соприкасаются. Мы никогда не были ближе. У нас никогда снова не будет возможности побыть наедине.

Пол говорит:

— Если не ради себя, миледи, останьтесь живы ради меня.

Наши глаза встречаются.

Его следующие слова не громче шепота:

— Мне не нужен мир, в котором нет Вас.

Я не знаю, что чувствую к Полу из этого измерения, или к моему, или к обоим из них. Я больше не вижу разницы, и в эту секунду мне всё равно.

Мои пальцы повторяют линию его горла и подбородка, по кромке его короткой бороды, чтобы найти уголок его рта. Его губы раскрываются и дыхание перехватывает.

— Пол, — бормочу я, — Назови меня по имени.

— Вы знаете, что я не могу.

— Всего один раз. Я всего один раз хочу услышать, как ты называешь меня по имени.

Пол наклоняет лицо к моему, так близко, что мы почти соприкасаемся.

— Маргарет.

И мы потеряны.

Я разрушаю последнее правило, последнее табу, я его целую. Но потом он сдается. Он не сдерживается. Мы сплетаемся, глубоко целуемся, хватаясь за ту скудную одежду, которая на нас всё ещё надета, мы едва ли можем дышать или думать, или делать что-нибудь кроме того, чтобы раствориться друг в друге.

Когда я тяну за низ его рубашки, он поднимает руки, чтобы помочь мне отбросить её. Потом я стряхиваю бретели своей сорочки с плеч. Я никогда не думала, что моё худое тело красиво, до тех пор, как я вижу, как глаза Пола темнеют при взгляде на меня, пока он не опускается, чтобы поцеловать меня еще более страстно и жадно, чем до этого.

— Маргарет, — Пол тяжело дышит мне в плечо. — Мы не должны, мы не должны…

— Мы должны, — я выгибаю свое тело в его объятиях, приглашение, которое ни с чем не может спутать ни один мужчина. Он снова меня целует, наши губы раскрываются и наши движения притягивают нас ближе друг к другу.

— Ты уверена?

— Да, Пол, да, пожалуйста…

Его разум борется, несмотря на то, что его тело отвечает.

— Прости меня. Прости меня.

— Не за что, о, о…

Мои пальцы впиваются в его плечи, и я прикусываю нижнюю губу. Однако мое тело двигается к нему, и я встречаю его полностью.

Пол зарывается лицом в изгиб моей шеи. Всё его тело дрожит от попыток замедлиться. Он выдыхает:

— Ты, ты…

Я целую его в лоб. Мои руки скользят по его спине, изгибу бедер, изучая твердость мышц и костей. Вместо того, чтобы ответить ему словами, я двигаюсь к нему. Он стонет, проводит зубами по моему горлу и следует за мной.

— Я люблю тебя, — шепчет он. — Я всегда тебя любил.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я, и это правда, даже если я не уверена, люблю я его одного или их обоих.