– Так даже лучше. Семейный снимок будет напоминать о службе.

– Улыбнулись! Лена, посмотри в глаза Марату, – командовал Павел Петрович, щелкая телефоном.

Елена вывернула шею и подняла взгляд на мужа. Так их и зафиксировал фотограф: она со шрамом на голове, он в синяках, зато вместе и рядом дети.

– Тебе что-то пришло, – сказал Павел Петрович, возвращая дочери телефон.

– Видео от Майорова, – шепнула Елена Марату. – Найдено у Киры Сорокиной в том самом телефоне, который якобы украли.

Они уединились и включили видео. Вечер, сквер, по плохо освещенной дорожке человек ведет собаку. К нему подходят двое. Один что-то говорит, а другой наносит удар ножом в живот.

Петелина просмотрела запись, вернулась к началу и укрупнила главный кадр. Сомнений не осталось. Она узнала каждого.

– Петрова убил Беспалый.

– Я же тебе говорил! – разволновался Марат. – Я только подвел Беспалого, а он… Я не знал!

– А Кира Сорокина знала: где, когда, а главное – ЧТО произойдет в Школьном сквере. Она заранее спряталась в кустах и всё записала, а мне прислала лишь часть.

– Чтобы подставить меня!

– Всё было подстроено с самого начала, – сделала вывод следователь.

– Лена, я хорошо изучил Беспалого. Он не мог сам придумать такой изуверский план.

– Ему подсказал умный преступник, – согласилась Петелина.

– Адвокат! Гомельский и про куртку мою узнал.

– Он хотел, чтобы я тебя посадила. Или нарушила закон.

– И что теперь делать?

– По приказу Харченко Гомельского задержали. Но с сегодняшнего дня у меня новый начальник. Он требует отпустить адвоката.

– Да я бы этого гада собственными руками…

В комнату вошла Настя и продемонстрировала только что напечатанный семейный снимок:

– Выбрала лучший!

Елена оценила фотографию и согласилась. Двое любящих друг друга взрослых, одухотворенная девушка и безмятежный малыш. Даже повязка на ее голове осталась заметной только для посвященных.

– Наша семья его победила, – сказала Елена.

Марат ее понял, а Настя из комнаты уже упорхнула.

На следующий день на работе старший следователь Елена Павловна Петелина первым делом поменяла фотографию в рамке на столе. Сравнила с прежней. Было трое, стало четверо – полноценная семья. Малыш подрос, а каждый из взрослых прошел испытание и выглядел мудрее.

В кабинет ввели Дениса Гомельского. Двое суток, проведенных адвокатом в камере, отразились разве что на его щетине. Даже дорогой костюм не потерял лоска, а взгляд, как и прежде, источал уверенность. Адвокату уже вернули личные вещи, часы и ремень.

Он заметил внимательный взгляд следователя и похвастался:

– Кроме зубной щетки ничего не заказывал. Дома помоюсь и переоденусь.

– Так уверены, что окажетесь дома?

– Знаю законы. Мне вменить нечего. Виновна Кира Сорокина. Она мстила вам за отца и работала на украинскую разведку. А я лишь пользовался ее красотой и ни о чем не догадывался.

– Про красоту не спорю. Но Кира успела мне сказать про тысячу порезов.

– Ее впечатлила гравюра в моем кабинете. Как и вас.

– Она не про древнюю казнь говорила, а про меня. И порезы эти я ощутила.

– Но ведь выжили! – легко согласился Гомельский.

– Вопреки.

Последовала долгая пикировка взглядами. Каждый оценивал противника и скрывал свои мысли. Первым отвел глаза Гомельский и изрек:

– То, что не убивает, делает нас сильнее.