— Мне кажется, это самый оптимистичный вариант, — заметил Хатхор Маат, поскольку Леман Русс шел на их позицию во главе шести тысяч Астартес и Кустодиев, сжимая кольцо, словно голодный волк челюсти.

Этот маневр был рассчитан на то, чтобы сломить волю защитников, но Ариман вспомнил слова одного из военачальников Старой Земли и возвысил голос, чтобы его услышал каждый из Тысячи Сынов.

— «Солдат-доброволец, сражающийся за свою страну и свои права, — это самый надежный солдат на свете!» — закричал он, крепко прижав к плечу болтер.

Он посмотрел через прицел и печально усмехнулся, увидев в прорези Охтхере Судьбостроителя. Рунный жрец был еще далеко за пределами зоны досягаемости, но Ариман и не собирался заканчивать их вражду банальным выстрелом из болтера. Он передал оружие Собеку и повернулся к Хатхору Маату:

— Помнишь, на Агхору я говорил, что мы позволили своим силам нами управлять и что пора снова учиться драться так, как подобает Астартес?

— Конечно, — ответил Хатхор Маат, озадаченный таким вступлением. — И что из того?

— Настал именно такой момент. — Ариман снял свой шлем и уронил его на почерневшую траву. — Покажите этим собакам, как надо драться, и пусть они знают, что напрасно недооценивали наш Легион. Сражайтесь в полную силу, но пусть никто не применяет энергию Великого Океана, иначе ему грозит смерть.

— О чем ты толкуешь? И что собираешься сделать?

Ариман сел на обожженную землю, скрестил ноги и крепко сжал хеку. Золотые и голубые медные полосы на древке сразу же начали потрескивать.

— Нарушаю свой собственный приказ, — сказал он и прикрыл глаза.

Ариман одним выдохом вывел световое тело из плоти. Бушующие потоки Великого Океана бились у самой границы мира, и потому переход не составлял никакого труда. Грандиозный прилив, вызванный обилием самых сильных эмоций во время битвы, сразу подхватил его сущность.

В тот же момент перерождение плоти попыталось захватить его врасплох, но Ариман подавил недуг, сознавая, что, вероятно, в последний раз плывет по Великому Океану. Он поднялся выше, отыскал извилистую береговую линию Тизки и увидел, что недавно блистательный город закрыт сплошной красной пеленой.

— Какая сильная ненависть, — прошептал он. — Неужели мы это заслужили?

Стараясь не сбиться с курса в сильных течениях и опасных бурунах, он покинул парк Великой библиотеки. На северо-западе он ощутил еще открытую брешь в материи эфира, услышал эхо страдающей души, разрываемой на части прожорливыми хищниками варпа, которые до сих пор оставались вокруг раны, надеясь, что она откроется снова.

Над строем вражеских воинов пульсировало красно-золотое сияние непоколебимой уверенности в своей правоте. Они не могли видеть свою ошибку. Чуть выше Ариман заметил таинственное облачко обмана и посочувствовал их невежеству.

— Если бы вы только знали, что вас предали, вы объединились бы с нами и покончили с этим обманом.

Местами над движущимися танками и воинами появлялись темные пятна Сестер Безмолвия, охранявших вражеских капитанов. Ариман держался от них поодаль. Стоило задеть эту мрачную темноту, и ему придется мгновенно вернуться в физическое тело. Да и его противник ни за что не приблизится к этим ненавистным пятнам, поскольку так же лицемерен, как и остальные.

Наконец Ариман обнаружил Охтхере Судьбостроителя и усмехнулся. Он был настолько горд, настолько самодоволен и полон ненависти, что оставалось лишь удивляться, как он до сих пор сохранил человеческий облик. Как бы ни убеждал себя Ариман, что он действует ради сохранения Легиона, он не мог не признать, что миссия доставляет ему удовольствие.

Призрачными руками он потянулся вниз и выдернул световое тело из плоти Судьбостроителя. Он проделал эту операцию настолько резко, что тело рунного жреца стало твердым и негнущимся, словно только что высеченная статуя.