А затем, стоило ей, прислушавшись к советам друзей, немного расслабиться, как ее худшие страхи тут же реализовались. Роб попытался похитить у нее детей. И после этого она поклялась себе, что больше никогда не позволит себе потерять бдительность.

Она поцеловала напоследок своих ненаглядных детишек, а потом еще раз проверила запоры на окнах. Фэй задержалась в дверях и еще раз оглядела детей: они устраивались в постелях, шумно зевали и желали ей спокойной ночи. Они были всего лишь маленькими детьми, и их жизнь должна быть беззаботной.

Недопустимо, чтобы они чувствовали себя встревоженными и напуганными.

– Спокойной вам ночи, приятного сна. – Она погасила верхний свет и зажгла в углу ночник, засветившийся приглушенным зеленым светом. Еще раз бросив взгляд на детей, уютно свернувшихся в своих постелях, она тихо поклялась: – Я никогда не позволю ничему и никому причинить вам вред. Никогда!

Джек Грэхем удивленно моргнул, с трудом осознавая, что кто-то называет его по имени. Его внезапно охватил приступ раздражения. Только не сейчас, думал он. Не надо меня беспокоить.

– Доктор Грэхем?

Обреченно вздохнув, Джек бросил ручку на стол, вытер лоб ладонью и посмотрел на молодого ассистента, который мялся у его стола, сгорая от нетерпения. Вот черт, весь ход мыслей ученого был нарушен. А ему казалось, что он уже вплотную подошел к решению никак не дававшегося ему уравнения…

– Да, Роберт, в чем дело? – Его резкий голос был напряженным, как натянутая стальная проволока.

Аспирант смущенно кашлянул, переступил с одной ноги на другую и робко протянул Джеку большой белый конверт, словно в знак перемирия. Все в лаборатории были в курсе, что доктор Грэхем терпеть не мог, если его беспокоили, когда он работал в кабинете, и если кто-то и попадался под горячую руку, пленных он не брал.

– Только что пришло на ваше имя. Ой, – добавил ассистент поспешно, стараясь погасить огонь, пылающий в глазах доктора Грэхема. – Вы же хотели, чтобы вам сообщили, когда соберутся заливать жидкий водород, чтобы охладить магнит. Так вот, думаю, все уже готово. Я имею в виду, в камере. – Он нервно сглотнул и поспешно добавил: – Сэр.

– Дело за тобой, Джек, – произнес доктор Ирвинг Фолк, директор лаборатории, заглянув в дверь. – Ты проверил контакты датчиков? Мы уже начинаем.

Плечи ассистента опустились – он явно расслабился от такого подкрепления.

– Да, спасибо, Ирвинг, – ответил Джек, и старое плетеное кресло заскрипело, когда он откинулся на спинку. – И вам спасибо, Роберт.

Ассистент радостно кивнул и опрометью бросился в лабораторию к смотровому окну большой стальной вакуумной камеры, используемой для испытания космических аппаратов. Камера сверкала в искусственном освещении лаборатории, словно серебряная пуля. А доктор Грэхем в этой лаборатории играл роль одинокого рейнджера, искателя приключений, лихого наемника, единственного, кто может решить сложную проблему, неподвластную остальным.

– Не верю глазам своим, старик, неужели в обратном адресе указано «ЦЕРН»? – спросил Ирвинг. Несмотря на демократичный вид – джинсы и тенниску под белым лабораторным халатом, – вся манера поведения директора лаборатории свидетельствовала о его принадлежности к британскому высшему классу. На самом деле, у него был титул барона или лорда – Джек так и не смог разобраться в сложной иерархии английской аристократии.

– Точно, – ответил Джек, надрывая конверт. Он вытащил письмо и быстро пробежал его глазами.

– Ну, и что там? Что-то под грифом «совершенно секретно» или все же нам, простым смертным, можно удовлетворить свое любопытство?

Джек передал ему письмо и наблюдал, как по мере чтения письма на лице Ирвинга появляется выражение интереса, радости, а затем легкой зависти, что говорило о том, что ничто человеческое ему не чуждо.