Мозги Гадюхичи работали ясно, как никогда, хотя она и замышляла такое, за что других когда‑то собственноручно отправляла на смерть. А решилась она ни много ни мало продать родину и предоставить все имевшиеся у нее ценные сведения вероятному противнику.

Пирожки попались так себе, но Гадючиха скушала их с аппетитом. Оставив в качестве чаевых двадцать копеек, она снова вышла на улицу.

Солнце двигалось к зениту. Молодой смог поднимался над крышами, чтобы к вечеру, сгустившись, нависнуть на городом непроницаемым грибом.

«А и чего я здесь потеряла?» – спросила себя Гадючиха, и ей тут же представилась большая изба в заграничной деревне, где куры неслись страусиными яйцами, а свиньи имели натуральный розовый цвет.

«Надоело!» – сказала себе Гадючиха и еще решительнее зашагала навстречу измене родине.

Возле большой раззолоченной вывески она невольно задержала шаг. «Посольство Соединенных Штатов Америки» – самая обыкновенная с виду надпись, однако теперь эти слова взволновали бабушку Живолупову не на шутку.

Прошагав еще пару кварталов, Гадючиха остановилась возле телефона‑автомата и, пропустив несколько подозрительных прохожих, метнулась в будку.

Найденный в старых записях телефон еще работал, и на том конце сразу сняли трубку.

– Посольство Соединенных Штатов. Секретарь Герц слушает…

– Ты такой же Герц, как я Никита Хрущев, – ехидно заметила искушенная Живолупова молодому стажеру российской контрразведки. – Ну‑ка переадресуй звонок в посольство и больше не хулигань…

– А если не переадресую?

– Тогда я скажу, что в посольстве бомба, и смену ты закончишь не в восемнадцать ноль‑ноль, а часика на четыре попозже – после отчета. Тебе это надо, сынок?

На том конце послышался тяжелый вздох, после чего возобновились гудки вызова.

– Посольство Соединенных Штатов. Секретарь Герц слушает…

На этот раз бабушка Живолупова не сомневалась, что говорит с настоящим американцем, польку тот извлекал слова откуда‑то из желудка, если не сказать хуже.

– Мне нужно поговорить с военным атташе.